Тридцать второй калибр - [35]

Рыжий летчик высунулся наружу и побрел к аэроплану. За ним последовал еще один юноша, несший связку мусора. Коронер указал на них.

— У меня было оружие, которым было совершено убийство, но ваш человек ударил меня в живот и выхватил его. Сейчас оно в ангаре. Но мы не нуждаемся в орудии, у нас и без него хватает свидетельств против вас.

Вудс осторожно обвел нас взглядом. Он был невозмутим.

— Джентльмены, я уже заявил прессе, что могу подтвердить свое местоположение на каждую минуту той ночи, когда был убит Джеймс Фельдерсон. Во время суда я предоставлю доказательства. Если вы думаете, что оружие является уликой против меня, просто войдите внутрь, и я покажу вам, что его калибр отличается от калибра пули, убившей Фельдерсона.

На мгновение мы растерялись, думаю, это из-за наглости и выдержки Вудса. Я начал сомневаться, замешан ли он в убийство. Заметив мои колебания, Вудс с улыбкой обратился ко мне:

— Томпсон, конечно, вы не боитесь меня, ведь вы так легко доверили мне как сестру, так и вашу невесту.

Мне очень хотелось дать ему в глаз и стереть улыбочку с его лица, но я не стал реагировать на оскорбление и вместе со всеми прошел в ангар.

— Джентльмены, вот автомат. Как вы можете заметить, у него тридцать шестой калибр, а никак не тридцать второй. Если подождете еще минуту, я продемонстрирую вам обойму. Это, вне всяких сомнений, развеет ваши сомнения.

Он вышел из ангара, а коронер подобрал автомат.

— Мог бы поклясться, у автомата тридцать второй калибр. Ствол узковат для тридцать шестого. Вот, смотрите! Это — тридцать второй. Вот маркировка.

Снаружи раздался шум двигателя. Симпсон, заметивший его первым, бросился к двери.

— Это самолет Вудса. Он собирается сбежать!

Мы выбежали из ангара, и поспешили к аэроплану, к тому времени уже окутанному синей дымкой. Прежде, чем мы одолели хотя бы пол пути, он взлетел и сделал круг над полем. Внезапно он вильнул, свернув в нашу сторону. От ожидания развития событий у нас свело дух. Мотор аэроплана ревел все сильнее.

Вдруг Симпсон схватил меня за руку и прокричал:

— Смотрите! Он хочет сбить нас!

Я побежал к краю поля, не смея оглянуться, пока не окажусь в безопасности. Шум мотора обрушился на мои уши, как стаккато сотни автоматов. Мои ноги были как будто свинцом налиты. Казалось, что я не могу сдвинуться с места. Испуганно оглянувшись, я увидел, что он мчится на меня, словно стервятник. Тяжелый грохот двигателей заполнил все пространство. Меня охватило горькое чувство беспомощности. Я почувствовал, что умру, словно крыса в пасти фокстерьера. Закричав от ужаса, я стремя голову рухнул наземь. Аэроплан пронесся надо мной, с грохотом и порывами ветра, чуть ли не поднимающими меня с земли. Нас разделяло не более четырех футов.

До сих пор я не уверен в том, пытался ли Фрэнк Вудс убить меня или нет. Я не знаю, может, у него что-то пошло не так, или он просто пытался напугать меня до смерти. Но как бы то ни было, могу поклясться, что когда над моей головой пролетал самолет, я слышал безумный смех Фрэнка Вудса.

Осознав, что нахожусь в безопасности, ибо грохот двигателя пронесся мимо меня, я поднял голову, чтобы удостовериться, не собирается ли этот негодяй развернуться. К моей радости, он поднялся на высоту пятнадцати или двадцати футов. Внезапно самолет взлетел, как если бы Вудс собрался сделать петлю. На секунду он накренился, словно лодка на ветру, а затем, со звуком ломающегося дерева и рвущейся ткани, он рухнул на землю.

Глава XVII. Признание рыжего

Мы, во главе с коронером, поспешили к разбившемуся самолету. Стремясь сбить меня, Вудс зацепился за телеграфные провода в конце поля. Сам он заметил это слишком поздно и не сумел освободиться от них. Провода опутали крыло, в результате чего аэроплан упал на землю.

Как мы обнаружили, его придавил двигатель, что мгновенно убило его. Взяв одно из крыльев, мы соорудили из него импровизированные носилки и отнесли Вудса в ближайший ангар. Накрыв тело курткой, я услышал позади себя сопение. Это был рыжеволосый авиатор.

— Грязные проныры, вы так и не получили его. В конце концов, он от вас ушел.

— Да, теперь мы ему ничего не можем сделать, — пробормотал я.

— Верно! И не смогли бы никогда, если б не женщины. Ему с ними никогда не везло. Сегодняшняя девчонка пошла ему во вред.

К нам подошел коронер.

— Итак, теперь, когда мы не сможем добраться до него, вы расскажете нам о той ночи, когда Вудс убил мистера Фельдерсона?

Летчик выказывал явную враждебность к прокурору.

— Только не тебе, подлый коп! Думаешь, я проболтаюсь и попаду впросак? Идите к черту!

— Обещаю, что если вы расскажите о событиях той ночи, то вам не будет предъявлено обвинение.

Авиатор подозрительно оглядел нас, но, по-видимому, поверил.

— Ну, это вроде справедливо, тем более, что сам я ни при чем, вот только знаю много.

Две недели назад босс пришел на завод, ну знаете, наш международный завод, и велел мне пригнать аэроплан сюда. Мы с боссом всегда ладили. Не то, чтобы дружили, но друг друга мы понимали. Несколько месяцев я видел: у босса что-то на уме. Я знал — это не из-за женщин, из-за них он не волновался, это они волновались из-за него. Иногда он говорил со мной — он считал меня своим лучшим механиком, и у меня сложилось впечатление, что он волновался из-за денег. Тратил он много и легко, и денежный вопрос его беспокоил. В первый же день после моего прибытия сюда, он привел сюда шикарную женщину, тогда я не знал, что она — жена Фельдерсона. Босс выманил у нее маленько деньжат. Я так понял, что он собирается бежать с ней, так как на следующее утро он объявил нам, что через месяц мы можем уйти в отпуск, а он собирается в медовый месяц. Я думал, что он возьмет меня с собой, но он сказал, чтобы я настроился вернуться обратно, на завод — присмотреть за тамошними парнями, которые и работать толком не умеют. Удивительно, что он не убил никого из этих дурней.