Три жизни: Кибальчич - [15]
— Софью Перовскую…
— Еще! — следователь метнул взгляд на писаря. Перо судорожно скрипело по бумаге. — Еще фамилии!
— Фигнер Вера… Николай Саблин…
Лицо писаря пылало: он проникся величием исторического момента, в котором соучаствовал…
— Еще! Еще!
— Больше не знаю! Не помню…
— Как имя второго, с бомбой?
— Его называли Михаилом Михайловичем. И еще — Котиком.
— Сколько вас было с бомбами? Кто еще? Быстрее!
— Еще двое… Один Михайлов… Тимофей…
— Откуда взяли бомбы? Кто их делал?
— Кто делал, не знаю… Наверное, техник.
— Кто такой "техник"? — Добржинский навис над арестантом.
— Фамилии не знаю… Все его называли техником…
— Можете описать внешность?
— Да… Такой… С французской бородкой…
— Хорошо! — быстро, лихорадочно перебил следователь. — Где "техник" объяснял устройство снарядов? Ведь он объяснял? — Рысаков кивнул. — Адрес!
— Тележная, дом пять… Номер квартиры не помню…
— Молодцом, Рысаков! Еще один вопрос, и вы пойдете обедать. На улице, в толпе, вы бы узнали "техника"?
— Да…
…Квартира была снята в старом двухэтажном доме с мезонином. Хозяйка, полуглухая придурковатая старуха, от которой постоянно попахивало домашними ликерами, на квартирантов не могла нарадоваться: тихие, обходительные, платят аккуратно, бывают редко, а если гости наедут — все чинно, благородно, никакого шума, пьют чай, беседуют. Вот только просят беседам не мешать, не лезть то есть с вопросами-расспросами, так это пожалуйста, Пелагея Ивановна Вихорская — женщина воспитанная, молодые дела понимает.
Пелагея Ивановна и открыла дверь Софье Перовской:
— Ждут, ждут, — сказала она радостно, дыша вишневым ликером. — Сказали, барышня миленькая приедут. И впрямь миленькая, ишь личико с мороза распылалось! Дай вам бог женишка славного.
— Спасибо, — Перовская уже поднималась наверх по деревянной лестнице с высокими перилами, а сердце разрывала тоска. "Женишка славного… Андрей, Андрей…" — стучало в висках.
Софья Перовская еще не знала, что сегодня Андрей Желябов, узнав от следователя во время утреннего допроса, что покушение на Александра Второго удалось и арестованный Николай Рысаков предстанет на суде как убийца царя, подал письменное заявление на имя прокурора Петербургской судебной палаты:
"Если новый государь, получив скипетр из рук революции, намерен держаться в отношении цареубийц старой системы, если Рысакова намерены казнить, было бы вопиющей несправедливостью сохранить жизнь мне, многократно покушавшемуся на жизнь Александра II и не принявшему физического участия в умерщвлении его лишь по глупой случайности. Я требую приобщения себя к делу 1 марта и, если нужно, сделаю уличающие меня разоблачения.
Прошу дать ход моему заявлению.
Р. S. Меня беспокоит опасение, что правительство поставит внешнюю законность выше внутренней справедливости, украся корону нового монарха трупом юного героя лишь по недостатку формальных улик против меня, ветерана революции. Я протестую против такого хода всеми силами души моей и требую для себя справедливости. Только трусостью правительства можно было бы объяснить одну виселицу, а не две.
2 марта 1881 года. Дом предварительного заключения. Андрей Желябов".
— А вот и Соня! Наконец-то! — Навстречу ей шел Николай Саблин, как всегда подтянутый, казалось, веселый — он улыбался ей>? — Заждались!
Они все сидели за круглым столом, под керосиновою лампою с розовым абажуром: Вера Фигнер, Григорий Исаев, Николай Кибальчич ("Хорошо, что он здесь…"), Геся Гельфман; Геся слегка наклонила голову, на ее профиль падал свет лампы, контрастно освещая половину лица, и Перовская невольно отметила яркую, библейскую красоту молодой женщины.
— Добралась без приключений?
— Что на Невском? — спросил Исаев, пощипывая бородку.
— На Невском обычная жизнь. — Перовская уже сидела за столом, перед ней стояла фарфоровая чашечка с крепким чаем, но она не притрагивалась к ней. — Магазины и кофейни открыты, полно народу, экипажи… — В голосе ее появилась дрожь. — Вчера я была на Сенатской площади, когда спускали флаг. Среди огромной толпы. Они молчали, они все молчали! Мы не разбудили их!.
— А на престоле — Александр Третий! — сказал Кибальчич.
— Ничего не изменилось? — прошептала Геся.
— Изменилось! — Вера Фигнер не смогла сидеть, она уже ходила по комнате, лицо ее пылало, в глазах появился лихорадочный блеск. Перовская знала этот блеск. — Изменилось! "Народная воля" доказала: партия — сила, мы привели в исполнение свой приговор! Народ безмолвствует? Подождите! Страна в шоке. Еще отзовется! Обязательно отзовется! И мы продолжим свою борьбу!
"Только так, Вера!" — подумала Перовская и сказала:
— Только так! Мы собрались, чтобы изложить свои требования новому самодержцу. Сейчас мы их изложим. — Она повернулась к Кибальчичу: — Коля, ты теперь у нас первый журналист…
— Все, что могу, — Николай Кибальчич перестал что-то чертить пальцем на скатерти стола. — Итак, я думаю, надо начать с главного требования… — Он придвинул к себе чистый лист бумаги, написал сверху остро заточенным карандашом: "Главное требование".
…Софья Перовская, познакомившись с Николаем Кибальчичем, узнала его вначале как журналиста. Ее Желябов привел на квартиру, занимаемую Кибальчичем в двухэтажном старом доме на Подьячевской улице, — это было, кажется, в начале 1880 года, — и она была удивлена: приготовилась увидеть "химика", "инженера", изобретателя, а оказалась в комнате именно журналиста. Книги, газетные вырезки. Пахло клеем, и стол был завален листами бумаги, исписанными мелким, убористым почерком (уже когда они возвращались, Андрей сказал, что лаборатория-мастерская оборудована во второй комнате, куда Николай никого не пускает).
История загадочной реликвии – уникального уральского сервиза «Золотая братина» – и судьба России переплелись так тесно, что не разорвать. Силы Света и Тьмы, вечные христианские ценности любви и добра и дикая, страшная тяга к свободе сплавлены с этим золотом воедино.Вот уже триста лет раритет, наделенный мистической властью над своим обладателем, переходит из одних рук в другие: братину поочередно принимают Екатерина Вторая и Емельян Пугачев, Сталин и Геринг, советские чекисты и секретные агенты ФСБ.
В психологическом детективе Игоря Минутко речь идет о расследовании убийства....Молодому следователю районной прокуратуры поручают первое самостоятельное дело: в деревне Воронка двумя выстрелами в спину убит механизатор Михаил Брынин...
Повесть была напечатана в журнале «Юность» в номерах 6 и 7 за 1982 год в разделе «Проза».
Имя Николая Константиновича Рериха — художника, общественного деятеля, путешественника, знатока восточной культуры — известно всем. Однако в жизни каждого человека, и прежде всего в жизни людей неординарных, всегда есть нечто глубоко скрытое, известное лишь узкому кругу посвященных. Был такой «скрытый пласт» и в жизни Рериха.Игорь Минутко пытается, привлекая документальные источники, проникнуть «за кулисы» этой богатой событиями и переживаниями жизни человека, оставившего, несомненно, яркий след в истории российской и мировой культуры.
Роман «Бездна (Миф о Юрии Андропове)» известного писателя-историка Игоря Минутко посвящен одной из самых загадочных и противоречивых фигур политического Олимпа бывшего СССР — Юрию Владимировичу Андропову (1914-1984), в течение 15 лет стоявшему во главе Комитета Государственной Безопасности.
Один старый коммунист рассказал мне удивительный случай, происшедший в Туле в 1919 году. Я решил написать рассказ, положив в его основу услышанную историю.Для художественного произведения нужны подробности быта, аромат времени. Я запасся воспоминаниями туляков — участников Октябрьских событий, пошел в архив, стал читать пожелтевшие комплекты газет за 1919 год, и вдруг дохнула на меня революция, как живая предстала перед глазами Тула тех лет. В мою тихую комнату ворвалось дыхание великого и прекрасного времени, и я понял, что не могу не написать об этом.Так появилась на свет повесть «Мишка-печатник» — повесть о революции, какой я ее представляю, какой она живет в моем сердце.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
33 рассказа Б. А. Емельянова о замечательном пионерском писателе Аркадии Гайдаре, изданные к 70-летию со дня его рождения. Предисловие лауреата Ленинской премии Сергея Михалкова.
Ежегодно в мае в Болгарии торжественно празднуется День письменности в память создания славянской азбуки образованнейшими людьми своего времени, братьями Кириллом и Мефодием (в Болгарии существует орден Кирилла и Мефодия, которым награждаются выдающиеся деятели литературы и искусства). В далеком IX веке они посвятили всю жизнь созданию и распространению письменности для бесписьменных тогда славянских народов и утверждению славянской культуры как равной среди культур других европейских народов.Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Книга о гражданском подвиге женщин, которые отправились вслед за своими мужьями — декабристами в ссылку. В книгу включены отрывки из мемуаров, статей, писем, воспоминаний о декабристах.
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.