Три жизни: Кибальчич - [14]
— …Подкоп на Малой Садовой готов, — говорил Андрей Желябов, — остается заложить мину. Мина Кибальчичем сделана, и она не откажет. Так что если царь поедет в манеж на развод войск по Малой Садовой, его экипаж будет взорван. Однако мы должны допустись неудачу… — Голос Желябова звенел от сдерживаемого волнения. — Они у нас были. Тогда четверо метальщиков, расставленных на всех четырех концах улицы, подбегут к карете… И тот, кто окажется возле нее первым, бросит бомбу… Метательные снаряды Коли безотказны. И все-таки… — Софья Перовская увидела, как сжались кулаки Андрея. — Если и при этом самодержец останется жив, тогда я вскочу в экипаж и кинжалом довершу приговор.
"Нет, твой кинжал не понадобился, Андрей. И погиб Котик, Игнатий Гриневицкий, он взорвал себя вместе с царем. А Коля Рысаков арестован, он первый неудачно бросил бомбу".
Софья Перовская испытала острую тревогу. Рысаков в руках властей… Вчера утром, за несколько часов до покушения, из всех метальщиков больше других нервничал Николай Рысаков; быстро ходил по комнате, вытирал рукавом вспотевшее лицо, обжигаясь, пил чай, жадно жевал бутерброды, и видно было: вкуса не чувствует.
И, подумав о Рысакове, Перовская вспомнила короткий разговор с Андреем сразу после ареста Александра Михайлова. Они сидели на скамейке в Летнем саду.
— Провалы, аресты неизбежны, — бесстрастно говорил Желябов. — Таково наше дело. Но в организации есть человек, которого мы должны сохранить во что бы то ни стало, любой ценой…
— Кибальчич? — перебила Перовская.
— Да. Совсем недавно Саша Михайлов… Господи! Как он нелепо попался! Так вот, Саша сказал: "Как только динамита и бомб будет сделано впрок и ученики Николая освоят их изготовление, Кибальчича необходимо отправить за границу".
— Да он никогда не согласится! — воскликнула Перовская.
— Это будет приказ партии, — голос Андрея Желябова звучал жестко. — Ты знаешь, что сказал мне Саша еще? Он буквально сказал: "Кибальчич — гений. Гений науки. Он принадлежит не только России, но и всему человечеству".
Андрей тогда не договорил: на аллее появились двое полицейских.
— Я тебя обниму, — тихо сказал Желябов, — а ты наклонись ко мне. — Он улыбнулся. — Пошепчи что-нибудь ласковое…
"…Как ты сейчас нужен нам всем!" — думала Софья Перовская, оглянувшись назад. Шпиль Петропавловской крепости все еще маячил в клубящейся белой мгле.
Перовская все смотрела на Петропавловскую крепость, стараясь представить Андрея в камере царского застенка.
Но Желябова не было в Петропавловской крепости — он содержался в Доме предварительного заключения.
Именно в это время, пока Софья Перовская ехала в Коломну, на окраину Петербурга, в следственной комнате печально знаменитой цитадели происходил разговор, повлиявший на дальнейший ход русской истории.
Николай Рысаков, худой, напряженный, со взмокшими светлыми волосами на лбу, прямо сидел на табуретке у казенного голого стола и все время, не замечая этого, сильно потирал руки.
Товарищ прокурора Санкт-Петербургской судебной палаты, а проще — следователь Александр Федорович Добржинский — он был в штатском, — неторопливо прохаживался по комнате, иногда останавливался перед Рысаковым, и тот замирал, переставал потирать руки. От Добржинского веяло дорогим одеколоном, здоровьем, уверенностью в завтрашнем дне.
По бокам двери замерли двое полицейских; в углу за конторкой сидел писарь, молодой розовощекий человек, на его круглом лице испуг ("Цареубийцу лицезрю!") перемешался с крайним любопытством.
— Рысаков, Рысаков! — сокрушенно, можно сказать отечески, распекал Добржинский, стоя перед табуретом, на котором нахохлившейся птицей сидел арестант. — Только жизнь началась! Девятнадцать лет! Вместо того чтобы служить отечеству — с бомбой на государя императора, на царя-освободителя. — И вдруг, наклонившись к Рысакову, гаркнул: — Будете говорить или нет? — Писарь уронил стило на лист бумаги и тут же ухватил его. — Отвечать!
Рысаков странно дернулся и прошептал:
— Не желаю…
— Он не желает! — Следователь Добржинский опять закружил по комнате. — А в петлю, милостивый государь, желаете? На эшафот? Ваши главари поумнее: таких щенков, как вы, на смерть посылают, а сами… — Он схватил со стола лист бумаги и поднес его к лицу Николая Рысакова. — Зрение как? Хорошее? Читайте подпись!
— Желябов… — Рысаков даже привстал, — Он… арестован?
— Да-с! — закричал следователь. — Арестован! И во всем сознался. Вас первым назвал! Он-то о себе позаботился. Рысаков, повторяю: чистосердечное признание…
— И меня не повесят? — перебил арестант.
— Конечно, нет! — Добржинский умело сдержал обуявшие его возбуждение и предчувствие победы. — Разумеется, полной свободы я вам не обещаю… Кроме того, Рысаков! Ваше признание облегчит участь и остальных… Ведь все равно мы их выловим. Вы им только поможете! Сейчас, когда они на свободе, от злобы, отчаяния натворят еще больших преступлений. Повторяю: вы им только поможете!
— Честное благородное? — Рысаков поднял голову, и следователь увидел его глаза. В них было одно — животный страх.
И Добржинский заорал с наслаждением:
— Мы с вами не на студенческой вечеринке! Отвечать! Кого еще вы знаете из Исполнительного комитета, кроме Желябова?
История загадочной реликвии – уникального уральского сервиза «Золотая братина» – и судьба России переплелись так тесно, что не разорвать. Силы Света и Тьмы, вечные христианские ценности любви и добра и дикая, страшная тяга к свободе сплавлены с этим золотом воедино.Вот уже триста лет раритет, наделенный мистической властью над своим обладателем, переходит из одних рук в другие: братину поочередно принимают Екатерина Вторая и Емельян Пугачев, Сталин и Геринг, советские чекисты и секретные агенты ФСБ.
В психологическом детективе Игоря Минутко речь идет о расследовании убийства....Молодому следователю районной прокуратуры поручают первое самостоятельное дело: в деревне Воронка двумя выстрелами в спину убит механизатор Михаил Брынин...
Повесть была напечатана в журнале «Юность» в номерах 6 и 7 за 1982 год в разделе «Проза».
Имя Николая Константиновича Рериха — художника, общественного деятеля, путешественника, знатока восточной культуры — известно всем. Однако в жизни каждого человека, и прежде всего в жизни людей неординарных, всегда есть нечто глубоко скрытое, известное лишь узкому кругу посвященных. Был такой «скрытый пласт» и в жизни Рериха.Игорь Минутко пытается, привлекая документальные источники, проникнуть «за кулисы» этой богатой событиями и переживаниями жизни человека, оставившего, несомненно, яркий след в истории российской и мировой культуры.
Роман «Бездна (Миф о Юрии Андропове)» известного писателя-историка Игоря Минутко посвящен одной из самых загадочных и противоречивых фигур политического Олимпа бывшего СССР — Юрию Владимировичу Андропову (1914-1984), в течение 15 лет стоявшему во главе Комитета Государственной Безопасности.
Один старый коммунист рассказал мне удивительный случай, происшедший в Туле в 1919 году. Я решил написать рассказ, положив в его основу услышанную историю.Для художественного произведения нужны подробности быта, аромат времени. Я запасся воспоминаниями туляков — участников Октябрьских событий, пошел в архив, стал читать пожелтевшие комплекты газет за 1919 год, и вдруг дохнула на меня революция, как живая предстала перед глазами Тула тех лет. В мою тихую комнату ворвалось дыхание великого и прекрасного времени, и я понял, что не могу не написать об этом.Так появилась на свет повесть «Мишка-печатник» — повесть о революции, какой я ее представляю, какой она живет в моем сердце.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
33 рассказа Б. А. Емельянова о замечательном пионерском писателе Аркадии Гайдаре, изданные к 70-летию со дня его рождения. Предисловие лауреата Ленинской премии Сергея Михалкова.
Ежегодно в мае в Болгарии торжественно празднуется День письменности в память создания славянской азбуки образованнейшими людьми своего времени, братьями Кириллом и Мефодием (в Болгарии существует орден Кирилла и Мефодия, которым награждаются выдающиеся деятели литературы и искусства). В далеком IX веке они посвятили всю жизнь созданию и распространению письменности для бесписьменных тогда славянских народов и утверждению славянской культуры как равной среди культур других европейских народов.Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Книга о гражданском подвиге женщин, которые отправились вслед за своими мужьями — декабристами в ссылку. В книгу включены отрывки из мемуаров, статей, писем, воспоминаний о декабристах.
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.