Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [226]

Ей и в голову не приходило обучиться профессии сестры милосердия или заняться какой-либо чисто женской работой. Ей хотелось принять участие в военных действиях. Наконец пришло письмо с печатью генерального штаба, в нем находился пропуск в военную зону и приказ немедленно явиться в Брюссель. Там она обнаружила, что тевтонское правительство взяло на себя контроль над захваченным королевством и что ее место назначения было обычным постом в ведомстве гражданской цензуры. Работа оказалась скучная, но нужная, заодно ее проверяли, на что ушло немного больше двух недель. Она обрабатывала больше корреспонденции, чем кто бы то ни было из ее коллег-цензоров, и из сотен банальных бумаг умудрялась извлекать материал, имевший важное военное значение. Некоторые из документов оказывались достаточно злободневными, чтобы направлять их прямо генералу фон Безелеру, командовавшему армейским корпусом, который в то время осаждал Антверпен.

Однажды в конце сентября генерал Безелер вызвал к себе капитана Рефера, офицера разведки, состоявшего при его штабе.

— Что это за лейтенант Шрагмюллер? — спросил Безелер. — Я получаю от него донесения, и практически все сведения, им посылаемые, оказываются верными. Кто он такой?

Капитану пришлось сознаться, что про лейтенанта Шрагмюллера он ничего не слышал.

— Возможно, какой-то младший офицер, который проживал в Бельгии до объявления войны. Многие молодые и способные люди ждали этой возможности, чтобы себя проявить.

— Разыщите его и пришлите ко мне!

«Лейтенанта» так и не нашли; но на другой день из Брюсселя в канцелярию фон Безелера прибыла фрейлейн Шрагмюллер. Это была худощавая блондинка с задумчивым выражением лица и острым, проницательным взглядом. Все в ней говорило о глубоком и прозорливом уме.

Генерал и его адъютанты не сразу пришли в себя от изумления, особенно впечатлившись ярко-голубыми глазами фрейлейн. Без какого-либо смущения она четко отвечала на вопросы. Она пояснила, что, занимая пост цензора, хотела быть как можно более полезной.

— Ваши донесения, фрейлейн, — сказал ей фон Безелер, — обнаруживают незаурядное понимание военной стратегии и тактики.

Он рекомендовал продолжать внимательное чтение «неприятельской» почты и обещал ей повышение.

— Как только мы возьмем город и вытесним бельгийскую армию из Бельгии, я порекомендую вас в наш особый разведывательный корпус. Вас на какое-то время отправят в «школу», фрейлейн, где у вас будет возможность многому научиться. Я думаю, что у вас большие способности к секретной службе.

Шпионская школа

Антверпен пал 9 октября 1914 года, и Безелер сдержал свое слово. «Фрейлейн доктор» Шрагмюллер была освобождена от работы в цензуре и исчезла с таинственным поручением. В то время Nachrichtendienst содержала три школы для обучения методам шпионажа и контрразведки. Одна из них находилась в Леррахе, близ любимого доктором Эльзбет Фрайбурга, где вел свой частный семинар обер-шпион Фридрих Грюбер. Другая была в Везеле и опекалась такими мастерами разведки, как подполковник Остертаг, консул Гнейст и агенты Вангенгейм, ван дер Колк и Флорес. Третьей, в Баден-Бадене, заведовал проницательный майор Йозеф Салонек; эта школа координировала одновременно методы и обучение агентов германской и австро-венгерской разведки.

Возможно, фрейлейн Шрагмюллер посещала все три школы, проходя интенсивный краткий курс шпионских техник. Нет письменных свидетельств о ее занятиях или получении «диплома»; но говорят, что ее тренированный ум и безграничное рвение принимали все то, что обычные кандидаты находили таким трудным, как стимулирующий тоник для ума.

Обучению агентов секретной службы и полагалось быть трудным и суровым. Шрагмюллер как таковая перестала существовать. Ей назначили номер, обеспечили скромным жильем и некоторой суммой на покрытие скромных еженедельных расходов. Каждое утро она должна была являться к восьми часам утра на частную квартиру на тихой улочке и весь день проводила там, слушая лекции по военным предметам, составляя письменные доклады или сдавая каверзные устные и письменные экзамены.

Порядки там были типично спартанские — или прусские. Всячески внушалось, что профессия шпиона почетна и важна; но никакие ее опасности или трудности не были затушеваны патриотическими или романтическими убеждениями. Курсантов обучали обращению с секретными чернилами, чтению и составлению карт и планов. Приходилось накрепко запоминать форму всех армий, с которыми воевали немцы, названия войсковых частей и соединений, знаки различия и отличия. Не вызывает сомнения, что фрейлейн Эльзбет без труда отличала французские и бельгийские войска от британских; но сколько ей понадобилось, чтобы затвердить различия между Сифорскими и Гордонскими горцами (пехотные британские полки) или валлийскими гвардейцами и королевскими валлийскими фузилерами?

Курсанты этих школ, мужчины и женщины, подчинялись суровой дисциплине. Им не разрешалось знакомиться друг с другом — необходимая мера против случайного или умышленного предательства в предстоящих заданиях. В Баден-Бадене, например, во время лекций или общих занятий каждый «студент» сидел отдельно за своим столиком в маске, закрывавшей верхнюю половину лица. В передней, где эти маски снимали или надевали, будущие шпионы проделывали эту манипуляцию, повернувшись лицом к стене. Любой без маски, проходящий через комнату, не должен был быть опознан.