Цепь сильна настолько, насколько сильно ее самое слабое звено
Случилось так, что Луиза Тюлье прибыла из Монса на несколько часов раньше, чем предполагалось. Когда ее допрашивали в квартире Бокка, она назвала себя Лежен, но имела неосторожность носить при себе записную книжку с фамилиями и адресами многих своих соратников. Фальшивое удостоверение личности, подписанное патюражским комиссаром Туссеном, дало немцам первую ниточку к обнаружению центра, находившегося за пределами Брюсселя.
Спустя четыре дня, 15 августа, ищейки секретной службы уже стучались в дверь школы сестер милосердия, и Эдит Кавелл была арестована. Был арестован и Капио. Еще 31 человек последовали за ними в одиночные камеры, за исключением герцога Реджинальда де Круа, которому удалось скрыться. Не слишком мудрствуя, немцы сообщали каждому арестованному, что все остальные сознались, чтобы избежать высшей меры наказания, и ему (или ей) лучше поступить так же. Кое-кто попался на эту удочку, так что германский военный прокурор Штобер явился в суд со множеством доказательств.
Многочисленных обвиняемых защищали два немецких и три бельгийских адвоката: Браун, Браффор и Сади-Киршен. Они разделили между собой защиту тридцати пяти обвиняемых; мисс Кавелл попала в группу Киршена. Штобер приступил к работе, остальное было уже простой формальностью. Свидетелями обвинения выступали немецкие агенты Берган и Пинкхофф. Некая доля справедливости все же вкралась, поскольку восьмерых обвиняемых — все они в той или иной степени нарушили военный кодекс Германии — оправдали. Двадцать два других были приговорены к каторжным работам на разные сроки, от трех до десяти лет. Мадемуазель Тюлье, Луи Северена, графиню де Бельвиль, Бокка и сестру милосердия Эдит Кавелл приговорили к смерти. Но впоследствии первым трем, сочтя их наказание достаточно показательным, смертную казнь заменили пожизненным заключением.
К американскому посланнику Бранду Уитлоку, который в то время представлял в Бельгии интересы английского правительства, обратились с просьбой о заступничестве. Узнав об этом, немцы вынесли приговор в 5 часов вечера и назначили казнь на рассвете следующего дня. Но Уитлока неким образом известили об этой жестокой и невероятной торопливости; и хотя посланник был прикован к постели тяжелой болезнью, он направил германским властям срочное ходатайство о помиловании, поручив Хью Гибсону, первому секретарю миссии, подать его лично. Гибсон действовал вместе с испанским послом, маркизом де Вильялобар. После некоторых затруднений им все же удалось добраться до главы германского политического департамента в Брюсселе, барона фон дер Ланкена. Будучи ветераном европейской дипломатии, барон уверил гостей, что сочувствует им и сделает все возможное; но потом заявил, что вряд ли это в его компетенции. Отсрочки, помилование и все другие виды смягчения приговора могли исходить только от фон Биссинга, наместника кайзера, которого германские пропагандисты в ту пору именовали «наместником бога». Испанский посол и Гибсон поспешили обратиться к генерал-губернатору. Но фон Биссинг в тот вечер пребывал в дурном настроении, и на рассвете Эдит Кавелл и Филипп Бокк были расстреляны.
Непомерно высокая цена спасения
На суде мисс Кавелл призналась, что помогла переправить из оккупированного района не менее 200 британских, французских и бельгийских раненых. С присущей ей беспристрастной заботливостью она выходила также многих немецких солдат. Однако им не дали возможности выступить свидетелями на суде. И она, и Бокк признались, что осознавали всю серьезность своей деятельности и что они «взаимодействовали с противником». Поскольку многие бельгийские солдаты в гражданском платье засылались в страну как шпионы и диверсанты, германское высшее командование и военная разведка имели все основания принять решительные меры в попытке пресечь этот трафик. Кроме широкой огласки и негодования стран Антанты и их союзников непристойной поспешностью и мученической казнью женщины, такой как медсестра Кавелл, широкомасштабные действия кавеллевской группы, с точки зрения контрразведки, являлись грозным ударом для Германии.
В состав секретной службы союзников входили острые умы, размышлявшие над тем, как бы нанести немцам эффективный ответный удар. Французская шпионская служба, организованная в Роттердаме Жозефом Крозье, крайне успешно добивалась освобождения своих сообщников из бельгийских тюрем. Эдит Кавелл и ее товарищи были брошены в брюссельскую тюрьму Сен-Жиль, и агентам Крозье удалось вызволить оттуда одного из членов этой группы. По словам Крозье, некий «аббат де Л.», сотрудничавший с ним и с мисс Кавелл, прибыл к нему в Голландию с сообщением об аресте медсестры и предложением помочь ей организовать побег из тюрьмы до того, как она предстанет перед судом. Крозье согласился сделать попытку, но предупредил благородного аббата, что любая шумиха, поднятая вокруг ее дела, окажется фатальной для осуществления побега. Осторожный подкуп нужных лиц и раскаленная добела пропаганда союзников не могли действовать одновременно.
