Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [227]

Им не позволялось задерживаться у выходной двери или дожидаться кого-нибудь на улице. Выпускались они через каждые 3 минуты поодиночке по окончании учебного дня. Вернувшись домой после интенсивных занятий, «студент» не мог считать себя свободным или неконтролируемым. Прикомандированные к школе сыщики сновали по городу, ведя тщательное наблюдение за каждым жилищем. По их отчетам определялись характер и личные наклонности «студента». Отмечалось все — привычку перемигиваться с хорошенькой барышней или делать ей знаки, выпивать больше двух, трех или четырех кружек пива и даже такое скромное излишество, как чрезмерное курение.

Фрейлейн Шрагмюллер не была замечена ни в чем таком, что могло бы ее опорочить. Несомненно, ничего подобного не содержалось в отчетах о ней, когда она получила приказ вернуться в штаб. Юная леди не проявила даже малейших признаков легкомыслия, так что можно было не опасаться, что из нее получится потенциальная шпионка-соблазнительница.

— Вы, кажется, осваиваете трудный предмет с отрадной быстротой, — отметил ее шеф. — Вся подготовка гражданских кандидатов к военной службе в военное время в основном осуществляется с помощью того, что ученые называют «методом проб и ошибок». Но для нас любая ошибка может оказаться фатальной. Мы сочли важным узнать, что такая высокообразованная личность с проницательным интеллектом может вынести из нашей системы обучения. Теперь вы подготовлены к действительной службе. Но мы не пошлем вас в Англию, Францию или даже нейтральную страну. Такие способности, как у вас, не стоит подвергать опасности — разве что в самых важных чрезвычайных ситуациях.

— А до этого, господин обер-лейтенант?

— Оставайтесь в Антверпене, — ответил он. Затем, заметив ее огорчение, добавил: — Там вы будете преподавать и сможете рассчитывать на повышение. Мы решили создать там нашу главную разведшколу, где в составе преподавателей будут только лучшие агенты и офицеры разведки.

Блондинка из Антверпена

До войны из всех резидентур германской секретной службы самым ценным считалось отделение в Брюсселе, находившееся в умелых руках Рихарда Юрса. Его преемники, вроде Петера Тейзена, старались ему подражать; но после завоевания Бельгии Брюссель стал всего лишь столицей одной из провинций Германской империи; поэтому и было признано необходимым перенести шпионский центр в другое место. Самое эффективное учреждение секретной службы должно было быть создано и задействовано на работу в Великобритании, во французских портах Ла-Манша, а также в нейтральной Голландии, где могли прочно обосноваться агенты вражеской разведки.

Выбор пал на Антверпен, поскольку для подготовки нужных кадров этот город предоставлял особые преимущества. Для своей новой разведшколы немцы выбрали прекрасный старый особняк в центре одного из лучших жилых кварталов города, на улице Пепиньер, 10. Дом был удобен еще и тем, что имел боковой выход на соседнюю улицу, Гармони, 33. Снаряд, выпущенный на второй день осады, пробил угол здания, оставив шрам — символ жестокого порабощения города.

Когда Эльзбет Шрагмюллер прибыла к месту своей новой службы, дом этот уже пользовался дурной славой. Бельгийцы, которым случалось здесь проходить, редко останавливались, чтобы на него взглянуть. Они благоразумно предпочитали прятать свое любопытство от врага, который так хорошо скрывал от них свой шпионский инкубатор. Стоявшие на посту жандармы резко окликали каждого, кто норовил задержаться у входа в дом под номером 10 или 33.

Комендантом разведшколы Антверпена назначен был ветеран разведслужбы майор Грос. Он прихватил с собой весь штат лучших инструкторов, какими только располагала германская секретная служба. Требовалась большая смелость, чтобы поместить этот шпионский центр в таком враждебно настроенном городе, как Антверпен. Так что можно полагать, что только интеллект и бескомпромиссное рвение «фрейлейн доктор» отодвинули срок неизбежного падения.

Говорят — если верить пропаганде союзников и тем, кто стал жертвами этой самой пропаганды, — что эта женщина стала настоящим тираном, наводящим ужас на своих сослуживцев-мужчин, кое-кто из которых принадлежали к правящим кругам Пруссии, а другие пользовались влиятельными связями с Потсдамом. Однако все эти россказни следует отвергнуть как злые и нелепые наветы. Несомненно, она зачастую превосходила своими качествами мужчин, потому что, как известно, держалась в стороне от мелочной зависти, соперничества и внутренних распрей. Не пол или мнимая эротичность «фрейлейн доктор», а исполнение служебного долга двадцать часов в сутки служили достаточным доказательством ее глубокой преданности борьбе во благо отечества.

Суровая дисциплина, установившаяся в антверпенской школе разведчиков, несомненно, была введена по ее инициативе. Как бывшая сотрудница ведомства цензуры, она отлично осознавала всю глубину ненависти, которую бельгийцы питали к своим завоевателям. По всей видимости, она добровольно возложила на себя всю ответственность за такой режим; и никчемные новобранцы, которые сбежали из разведшколы, или дипломированные шпионы, которых поймали и подвергли допросу, высказывались о ней резко, с плохо сдерживаемой обидой дезертиров или гневом осужденных. Спустя несколько месяцев она уже обрела пресловутую славу «ужасной доктор Эльзбет», «прекрасной блондинки Антверпена», чей острый, прожигающий насквозь взгляд сыскал ей прозвище Тигровые глаза.