Три толстухи на Антибах - [2]

Три дамы были поистине закадычными подругами, другой такой неразлучной троицы свет не видывал. Они бы довольствовались своей компанией, когда б им не был нужен четвертый партнер для бриджа. Они были азартными и заядлыми игроками и, закончив дневной курс лечения, без промедления садились за карточный столик. Стрелка, несмотря на свою женственность, играла лучше всех — по-мужски, блистательно, без снисхождения и уступок, никогда не отказывая себе в удовольствии воспользоваться промахом противника. Беатрис играла ровно, была надежным партнером. Фрэнк была лихим игроком, к тому же великим теоретиком, так и сыпала фамилиями авторитетов. Они подолгу спорили о системе торговли. В качестве аргументов приводили примеры из Кульбертсона и Симса. Можно не сомневаться — ни одна из них не делала хода, не обдумав его раз пятнадцать, но из последующего обсуждения становилось столь же очевидным, что существовало не менее пятнадцати причин, в силу которых ей не следовало ходить именно этой картой. Жизнь была бы замечательной даже с перспективой суточной диеты из мерзкого супа, когда отвратные (Беатрис), проклятые (Фрэнк), противные (Стрелка) весы доктора почему-то показывали, что одна из них за два дня не потеряла ни унции. Да, жизнь была бы замечательной, если б не вечная морока с поисками игрока их класса.

Именно по этой причине, из-за которой и произошли описываемые нами события, Фрэнк пригласила Лину Финч пожить у них на Антибах. Подруги остановились там на несколько недель по предложению Фрэнк. Ей, с ее трезвым взглядом на вещи, казалось диким, что, как только лечение закончится, Беатрис, терявшая обычно двадцать фунтов, непременно даст волю своему неуемному аппетиту и тут же снова их наберет. Слабохарактерная Беатрис нуждалась в том, чтобы рядом находился человек с сильной волей и следил за ее диетой. Вот Фрэнк и предложила, чтобы после Карлсбада они сняли домик на Антибах и занимались там гимнастикой, плавали — все знают, что плавание очень помогает сохранить фигуру, — ходили на дальние прогулки и вообще боролись, как могли, с толщиной. Они наняли повара, чтобы с его помощью избегать хотя бы таких блюд, от которых толстеют. Почему бы им всем не сбросить еще по нескольку фунтов? Эту идею все горячо одобрили. Беатрис знала, что ей полезно, а что вредно, и могла устоять перед искушением, если только ей не подносили его на блюдечке. К тому же она любила азартные игры, и перспектива два-три раза в неделю поволноваться в казино представлялась ей весьма заманчивой. Стрелка обожала Антибы, а после месяца в Карлсбаде она была в отличной форме. Так что ей предстояло самой выбирать из стаи поклонников — юных итальянцев, страстных испанцев, галантных французов и длинноногих англичан, разгуливающих целыми днями в плавках и разноцветных халатах. План Фрэнк удался. Они потрясающе проводили время. Два дня в неделю ничего не ели, кроме сваренных вкрутую яиц и сырых помидоров, а потому по утрам вставали на весы с легким сердцем. Миссис Сатклиф похудела до одиннадцати стоунов* и чувствовала себя просто девочкой; Беатрис и Фрэнк осторожно ступали на весы, стараясь, чтобы стрелка не доходила до тринадцати. Они купили весы, которые показывали килограммы, и, демонстрируя силу своего интеллекта, в мгновение ока переводили эти цифры в фунты и унции.

Но их главной заботой оставался четвертый партнер для бриджа. Один играл, как чурбан, другой так туго соображал, что терпение лопалось, этот был сварливым, тот постоянно проигрывал, третий разве что не мошенничал в открытую. Даже странно, как трудно было найти именно такого партнера, какой был нужен.

Однажды утром, когда они сидели в пижамах на террасе с видом на море, пили чай (без молока и сахара) и ели сухарики, приготовленные по рецепту доктора Хьюдберта, от которых нельзя потолстеть, Фрэнк оторвалась от своей корреспонденции и изрекла:

— Лина Финч приезжает на Ривьеру.

— Это кто такая? — спросила Стрелка.

— Вдова моего кузена. Прошло два месяца, как он умер, она до сих пор приходит в себя от нервного потрясения. Давайте пригласим ее к нам на две недели.

— Она играет в бридж? — спросила Беатрис.

— Еще бы не играла! — пророкотала Фрэнк своим низким басом. — И отлично играет. С нею нам никто не будет нужен.

— А сколько ей лет? — поинтересовалась Стрелка.

— Моя ровесница.

— Вполне подходит.

На том и сошлись. Фрэнк, будучи дамой решительной, сразу же после завтрака отправилась послать телеграмму, и три дня спустя Лина Финч приехала. Фрэнк встречала ее на вокзале. Гостья была в глубоком, но не слишком навязчивом трауре по недавно почившему супругу. Фрэнк не видела ее два года. Она нежно поцеловала ее и внимательно оглядела.

— Ты очень худая, дорогая, — сказала она.

Лина мужественно улыбнулась.

— Мне здорово досталось. И я очень похудела.

Фрэнк вздохнула — то ли соболезнуя горю вдовы, то ли завидуя ей.

Однако горе Лины не было безутешным. Быстро приняв ванну, она собралась идти с Фрэнк к Иден-Рок. Фрэнк познакомила ее со своими подругами, и они расположились в так называемом «Домике обезьян». Это был павильон из стекла с видом на море, в глубине стоял бар, в нем постоянно толпилась публика: отдыхающие в купальниках, пижамах и халатах сидели за столиками, болтали и выпивали. У Беатрис было отзывчивое сердце, и она сразу же прониклась симпатией к безутешной вдове, а Стрелка, увидев, какая она бледная, неприглядная и выглядит на все свои сорок восемь, тоже готова была полюбить ее всей душой.