Три персонажа в поисках любви и бессмертия - [37]

Между тем имелось и иное обстоятельство, замедлявшее принятие решения относительно будущности ее отношений с господином Тибо. Это обстоятельство звалось маркиз де Монто и являло собой соперника Шарля Тибо и второго по счету воздыхателя Туанетты. Несмотря на свой титул, Пьер-Эрве Мерсак де Монто происходил из семьи незнатной. Дед и отец его владели виноградниками, производили в городке под названием Коньяк поначалу довольно кислое дешевое вино, а затем крепкую виноградную водку и, когда англичане распробовали ее и нашли недурной, даже в сравнении с их виски, Пьер-Эрве продал им виноградники и все оборудование для дистилляции, а на вырученные деньги приобрел замок и титул маркиза. Следующим его шагом в том же направлении стала женитьба на дочери графа Бельфора. Уступили ее новоиспеченному маркизу по той причине, что девушка была на редкость дурна собой, причем как лицом, так и фигурой, вид имела тупой и сонливый, отличалась рассеянностью и отвечала невпопад. Маркиз жену свою устроил авантажно, благо было за ней неплохое приданое. Однако в обществе с ней появлялся нечасто, чтобы не сказать никогда. Если же где случайно появлялся, даже на улице, то старался сделать вид, что он тут ни при чем. Детей их вдова Берто никогда не видела и подспудно надеялась, что они походили на отца. Ибо маркиз был собой недурен и, в отличие от господина Тибо, весьма ей этой своей стороной подходил. Ее привлекало его нерослое изящество, кошачьи манеры, ласковое, хитроватое выражение лица и мелкие, не слишком выпирающие черты лица с аккуратным и ненаглым носом. Вдобавок был маркиз уже обществом обкатан, как голыш на морском берегу. Насмешливо изображал разные характеры и сценки, рифмовал сходу, цитировал без запинки. Беседа с ним была нервной, подвижной, и потому что сам он имел юмористический склад, и потому что, обладая женой физически и духовно неповоротливой, в обществе Туанетты расцветал и наслаждался. И она позволяла себе с ним немало словесной вольности. Наконец, будучи женат и отцом семейства, маркиз вел бы себя с ней в интимном плане осторожно и на господство и управление ее жизнью никоим образом бы не претендовал.

Исходя из перечисленного, маркиз был претендентом для вдовы предпочтительным. Но не во всем: для ее издательства положение маркиза в городе С. было как раз не вполне желательным. Тот факт, что происходил он из недалекой окрестности, что сразу поднялся на такую высоту, перепрыгнув через несколько ступеней социальной лестницы, на которых они, обыватели города С. находились, был им весьма досаден. Как и тот факт, что его принимали в лучшем обществе в Ла-Рошель и, что особенно было неприятно, в Бордо. Для дел вдовы Берто это не сулило ничего хорошего. Основная ее клиентура была местной; аристократы писали и издавали мало, а главным образом именно буржуа, эта средняя прослойка, к которой сама она принадлежала, для которой науки, словесность и искусства были путем в большой свет. Именно они кормили издателей, ради них крутились колеса печатных станков. Связь с господином маркизом могла скомпрометировать ее коммерцию.

Последним обстоятельством, отдалявшим решение вдовы Берто, было то, что сам процесс этого выбора, самая эта ее нерешительность буквально держала город С. в напряжении. Всякий раз, что она принимала, вечер завершался дуэлью между господином Тибо и маркизом де Монто. Их перепалки превратились в некоторый род местного развлечения. Спектаклем наслаждались не только присутствовавшие на вечерах, а и весь город, ибо содержание дискуссий пересказывалось на следующий день повсюду. Жители города С. ждали этих рассказов, как ждали продолжения любимых романов в новом выпуске «Меркюр де Франс». Выбери она теперь одного из двух претендентов, и обыватели С. лишились бы своего смеха насущного, а она сама и ее дело – легкой бесплатной рекламы. Да и она эти словестные схватки полюбила так, что уже, казалось, не могла без них обойтись. Ибо хотя и имели они своей целью завоевание сердца Туанетты, но предлогом им всегда служили предметы возвышенные, курьезные. Своего театра в С. не было, а гастролирующие труппы случались нечасто. Все приготовления, хлопоты и расходы, связанные с ее ужинами, с лихвой окупались удовольствием, доставляемым ей диспутами обожателей.

В тот вечер общество собралось в полном составе. По причине пятницы и присутствия епископа меню было постным, но, как всегда у Берто, обильным. Первой подачей: суп-пюре из шпината, пирог с угрями и яйцами, редис со свежим маслом и отварной лосось. Второй подачей: молодые артишоки с хлебом на орехах, крем-брюле, сладкий омлет на базилике и лимонный конфитюр. Не говоря уже о винах и ликерах, с поставкой которых ей помогал маркиз, да и от мужа унаследовала недурной погреб. После ужина проследовали в салон и по причине той же пятницы сели играть не в карты, а в шарады и в буриме. И тут началось. Завелись по случаю произношения. Нотариус сказал: «пуртрет». Господин Тибо поправил: надо, мол, «портрет» говорить. Этим хотел отличиться перед Туанеттой, ибо в Шарантах народ частенько «о» на «у» менял. Нотариус сконфузился. А доктор еще пуще давай настаивать: