Три недели страха - [79]

Судья посмотрел на Торклесона, который, пыхтя, выбрался из-за трейлера.

— Вы не собираетесь арестовать его? Разве вы все не видели, что он сделал?

Никто не произнес ни слова. Судья бросил дымящееся сиденье в снег. Одеяла упали, продемонстрировав куклу размером с ребенка, поперек которой лежал крупнокалиберный револьвер.

— Кто следующий? Вы? — осведомился Коуди, затем кивнул в сторону Гэрретта: — Или этот плод ваших чресел?

Краем глаза я увидел, как Гэрретт метнулся к отцовскому оружию. Опередив копов, я поднял свой кольт и выстрелил в него. Я метил в грудь, но попал в живот, и он согнулся вдвое, опустившись на снег.

— Замерзай, — сказал я ему.

— Ты должен был действовать по-другому, — упрекнул меня Коуди.

— Я не коп.

Гэрретт прожег во мне две дырки глазами, полными ненависти.

— Вам она не нужна, — прошипел он. — Не забывайте — она происходит от меня и от него. Ей не хватает того же, что и мне, — вы еще в этом убедитесь.

Я выстрелил ему в голову, и он упал в снег, пачкая его кровью. В своих мыслях я навсегда обрубил связь между Гэрреттом Морлендом и Энджелиной.

Торклесон встал между судьей и мной.

— Этого достаточно, джентльмены, — сказал он, забирая у меня оружие и пряча его в карман куртки. Из другого кармана он достал никелированный полуавтомат и бросил его на тело Гэрретта. — Жаль, — обратился он к судье. — Ваш сын был многообещающим парнем. Из него бы вышел великий гангстер.

Торклесон повернулся к Сэндерсу, Моралесу и копам:

— Мы все видели то же самое, не так ли? Коутс и парень выхватили оружие и были убиты. И мы заявим об этом, ребята.

Все согласились. Моралес плакал от радости, опустившись на колени. Сэндерс подошел к напарнику и положил ему руку на плечо.

— Но это неправда! — закричал Морленд. — Я убил известного педофила по соображениям самозащиты! Вы все видели это!

— Ха! — сказал Коуди, подобрав револьвер с автомобильного сиденья и засунув его за пояс. — Я все время искал свою потерю. Теперь нашел ее.

КЭНОН-СИТИ, КОЛОРАДО

Вторник, 18 ноября Год спустя

Глава 26

Я был судим за вооруженное нападение и ранение Уайетта Хенкела и приговорен к трем годам заключения в тюрьме штата Колорадо в Кэнон-Сити. Первоначальное обвинение было в преступлении второго класса, за которое полагалось от восьми до двадцати четырех лет, но окружной прокурор проявил сочувствие и понизил категорию до пятого класса. Судья, также сочувствующий, не создавал проблем. Когда он произнес приговор, я сказал: «Благодарю вас, ваша честь», но не за снисхождение, а потому, что я заслужил тюрьму и не смог бы жить в мире с собой после того, что сделал, если бы не попал туда. Я был также благодарен за то, что окружной прокурор не открыл худшего из моих поступков.

Судья сказал, что напишет письмо совету по условным освобождениям с просьбой об уменьшении срока, но чтобы я готовился пробыть в тюрьме год. Как можно к этому готовиться?

Итак, теперь я ношу оранжевую робу и ботинки без шнурков, а каждый предмет моей одежды тщательно зарегистрирован.

Пища сносная, а пейзаж снаружи, когда я могу его обозревать, достаточно приятный. Мои Скалистые горы все еще на месте, хотя я вижу их южную версию и без снежных верхушек. Но они всегда со мной, на западе, обрамляя мои дни и ночи и простираясь до самой Монтаны.

Я в общем отделении. Надзиратели благоволят ко мне, так как, подобно судье и прокурору, сочувствуют мне. Я никогда не просил их об одолжениях, но они оказывают их. У меня отдельная камера с кроватью, умывальником, туалетом, книгами и ноутбуком. Здесь есть библиотека и приличное медицинское обслуживание. Я держусь вежливо, но не по-дружески с другими заключенными. Впрочем, по-настоящему опасных я встречаю только во время приема пищи.

Да, я пять раз видел Джона Морленда. Он видел меня тоже, но притворялся, что не узнает. Морленд носит белую робу заключенного пожизненно. Мы все избегаем людей в белом, а надзиратели отделяют их от нас.

Морленд был осужден на процессе, который многие из вас наблюдали по национальному телевидению и кабельным каналам. Несмотря на мощную защиту в лице опытного Бертрама Лудика и собственные показания, где он заявил, что Обри Коутс и его сын Гэрретт были хладнокровно убиты во время неудачного рейда на жилище педофила, куда он ошибочно попал, выбирая рождественскую елку, жюри признало его виновным в убийстве первой степени, имея в виду гибель Дорри. Четыре фотографии, которые я впервые увидел в моей гостиной, сейчас наиболее популярны в Америке среди тех, кто следит за процессами по делам об убийстве. Их даже напечатал журнал «Пипл». Несмотря на фото и показания Хенкела, Джон Морленд так и не признался в убийстве своих родителей и своей жены. Он заявил, что оклеветан продажными копами и что сам застрелил Обри Коутса, а не полиция.

Во время процесса все полицейские, которые были в Одиноком каньоне тем утром, опровергали его заявления. Один за другим они излагали версию событий, противоположную версии Морленда. Почему?

Потому что Коуди, возможно вдохновленный самим судьей, мыслил наперед. Он знал, что в тюрьме педофилы были нижайшими из низких — их считали даже хуже стукачей. В этом деле заключенным был судья, пытавшийся помочь педофилу, оправдав его. Я слышал, что на него нападали трижды — били, насиловали и ударили ножом. Меня интересовало, одобряет ли это призрак Дорри. Может быть, в ней достаточно веры, чтобы простить его. Но во мне — нет.