Три мушкетера. Том второй - [82]

 -- Все равно, господа, продолжалъ кардиналъ, нисколько, повидимому, не отступая отъ своего прежняго намѣренія и игнорируя тотъ вопросъ, котораго коснулся Атосъ,-- все равно, господа, я не люблю, чтобы простые солдаты, потому только, что они имѣютъ преимущество служить въ привилегированномъ полку, разыгрывали изъ себя важныхъ вельможъ: дисциплина какъ для нихъ, такъ и для другихъ одна и та же.

 Атосъ предоставилъ кардиналу окончить фразу и, поклонившись въ знакъ согласія, отвѣтилъ:

 -- Надѣюсь, монсиньоръ, что дисциплина нисколько не была нами нарушена. Мы не на службѣ, и думали, что, будучи не на службѣ, мы можемъ располагать своимъ временемъ, какъ намъ заблагоразсудится. Если мы будемъ настолько осчастливлены, что наше высокопреосвященство дастъ намъ какое-нибудь особенное приказаніе -- мы готовы повиноваться. Вы, монсиньоръ, сами видите, продолжалъ Атосъ, нахмуривая брови, такъ какъ этотъ допросъ начиналъ выводить его изъ терпѣнія,-- что для того, чтобы быть наготовѣ при малѣйшей тревогѣ, мы захватили съ собой оружіе.

 И онъ указалъ кардиналу пальцемъ на четыре мушкета, поставленные въ пирамидку около барабана, на которомъ лежали карты и косги.

 -- Ваше высокопреосвященство можете быть увѣрены, прибавилъ д'Артаньянъ:-- что мы вышли бы вамъ навстрѣчу, если бы могли предположить, что это вы подъѣзжаете къ намъ съ такой маленькой свитой.

 Кардиналъ кусалъ усы и отчасти губы.

 -- Знаете ли вы, на кого вы похожи, будучи всегда вмѣстѣ, вотъ какъ теперь, вооруженные и охраняемые слугами? спросилъ кардиналъ:-- вы похожи на заговорщиковъ.

 -- О, что касается до этого, монсиньоръ, то это совершенно вѣрно, отвѣчалъ Атосъ,-- и мы дѣйствительно составляемъ заговоръ, какъ ваше высокопреосвященство могли сами въ этомъ убѣдиться однажды утромъ, но только противъ лярошельцевъ.

 -- Э, господа политики! возразилъ кардиналъ, въ свою очередь нахмуривая брови,-- у васъ въ головахъ таится, вѣроятно, много секретовъ; что, если бы ихъ можно было прочесть такъ же легко, какъ письмо, которое вы спрятали, когда увидѣли, что я подхожу!

 Краска бросилась въ лицо Атоса; онъ сдѣлалъ шагъ къ кардиналу.

 -- Можно подумать, что вы дѣйствительно насъ подозрѣваете, монсиньоръ, и что вы дѣлаете намъ настоящій допросъ, если я не ошибаюсь; удостойте, ваше высокопреосвященство, объясниться, и мы будемъ знать, по крайней мѣрѣ, въ чемъ насъ обвиняютъ.

 -- А если бы даже это былъ и въ самомъ дѣлѣ допросъ? сказалъ кардиналъ: -- другіе не ниже васъ, г. Атосъ, а подвергались ему и отвѣчали.

 -- Я вѣдь докладывалъ вашему высокопреосвященству, что если вамъ угодно будетъ насъ допрашивать, мы готовы отвѣчать.

 -- Что это было за письмо, которое вы собирались читать, г. Арамисъ, и затѣмъ спрятали?

 -- Письмо отъ женщины, монсиньоръ.

 -- О, я понимаю, сказалъ кардиналъ,-- относительно подобныхъ писемъ надо быть скромнымъ, но, впрочемъ, ихъ можно показать духовнику, а вы вѣдь знаете, что я посвященъ въ духовное званіе.

 -- Монсиньоръ, отвѣчалъ Атосъ съ тѣмъ спокойствіемъ, которое казалось тѣмъ болѣе ужаснымъ, что онъ рисковалъ своей головой, отвѣчая такимъ образомъ:-- письмо отъ женщины, но на немъ нѣтъ подписи ни Маріонъ Делормъ, ни г-жи д'Егильонъ.

 Кардиналъ сдѣлался блѣденъ, какъ смерть, и страшная молнія блеснула въ его глазахъ; онъ обернулся какъ бы дня того, чтобы отдать приказаніе Каюзаку и ла-Гудьеру; Атосъ замѣтилъ это движеніе и сдѣлалъ шагъ къ мушкетамъ. На кардинала были устремлены глаза трехъ друзей, вовсе не расположенныхъ позволить себя арестовать. На сторонѣ кардинала, считая его самого, было трое, а мушкетеровъ, считая слугъ,-- семь человѣкъ; онъ разсудилъ, что партія будетъ тѣмъ болѣе не равна, что Атосъ и его товарищи дѣйствительно составили заговоръ, и вдругъ сдѣлалъ одинъ изъ тѣхъ крутыхъ поворотовъ, къ которымъ онъ часто прибѣгалъ, и весь его гнѣвъ растаялъ и смѣнился улыбкой.

 -- Хорошо, хорошо, сказалъ онъ,-- вы храбрые молодые люди: гордые днемъ и преданные ночью; нѣтъ худа оберегать себя, когда такъ хорошо оберегаешь другихъ. Господа, я вовсе не забылъ той ночи, когда вы провожали меня въ "Красную Голубятню"; если бы предстояла какая-нибудь опасность на той дорогѣ, по которой я поѣду, то я попросилъ бы васъ проводить меня, но такъ какъ ничего подобнаго нѣтъ, оставайтесь тутъ, доканчивайте ваши бутылки, вашу партію и ваше письмо. Прощайте, господа.

 И, сѣвъ на лошадь, которую ему подвелъ Каюзакъ, онъ сдѣлался имъ прощальный знакъ рукой и уѣхалъ.

 Четыре молодыхъ человѣка остались стоять неподвижно и проводили его глазами, не произнеся ни слова, пока онъ не исчезъ изъ виду.

 Затѣмъ они переглянулись.

 Всѣ были въ большомъ смущеніи, потому что, несмотря на дружескій прощальный привѣтъ кардинала, они знали, что онъ уѣхалъ сильно взбѣшенный.

 Одинъ Атосъ улыбался властной, презрительной улыбкой.

 Когда кардиналъ отъѣхалъ на такое разстояніе, что не могъ ни слышать, ни видѣть ихъ, Портосъ, которому ужасно хотѣлось на комъ-нибудь сорвать свой гнѣвъ, вскричалъ:

 -- Этотъ Гримо слишкомъ поздно далъ намъ знать!

 Гримо собирался уже отвѣчать въ свое оправданіе, но Атосъ поднялъ палецъ, и Гримо не произнесъ ни слова.