ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВОРИНА
1904
ОГЛАВЛЕНІЕ.
ГЛАВЫ.
I. Возвращеніе
II. Охота за экипировкой
III. Милэди
IV. Французы и англичане
V. Прокурорскій обѣдъ
VI. Субретка и госпожа
VII. Экипировка Арамиса и Портоса
VIII. Ночью всѣ кошки сѣры
IX. Мечты о мщеньи
X. Тайна милэди
XI. Атосу безъ всякаго труда удалось экипироваться
XII. Видѣніе
XIII. Ужасное видѣніе
XIV. Осада Лярошели
XV. Анжуйское вино
XVI. Трактиръ "Красной Голубятни?
XVII. На что могутъ пригодиться печныя трубы
XVIII. Семейная сцена
XIX. Бастіонъ Сенъ-Жерве
XX. Совѣщаніе мушкетеровъ
XXI. Семейное дѣло
XXII. Судьба
XXIII. Бесѣда брата съ сестрой
XXIV. Офицеръ
XXV. Первый день плѣна
XXVI. Второй день плѣна
XXVII. Третій день плѣна
XXVIII. Четвертый день плѣна
XXIX. Пятый день плѣна
XXX. Сцена изъ классической трагедіи
XXXI. Побѣгъ
XXXII. Происшествіе въ Портсмутѣ 23 августа 1628 г.
XXXIII. Во Франціи
XXXIV. Бетюнскій монастырь кармелитокъ
XXXV. Два разнообразныхъ типа демоновъ
XXXVI. Капля воды
XXXVII. Человѣкъ въ красномъ плащѣ
XXXVIII. Судъ
XXXIX. Казнь
XL. Заключеніе
XLI. Эпилогъ
Д'Артаньянъ былъ пораженъ страшной тайной, довѣренной ему Атосомъ. Многое въ этомъ разсказѣ, однако, остаюсь еще для него непонятнымъ. Прежде всего -- это разсказывалъ совершенно пьяный человѣкъ другому полупьяному, и между тѣмъ д'Артаньянъ, несмотря на то, что голова его была отуманена двумя или тремя бутылками бургонскаго, проснувшись на слѣдующій день, живо помнилъ всякое слово, сказанное Атосомъ: такъ это запечатлѣлось у него въ мозгу. Это пробуждало въ немъ еще болѣе сильное желаніе добиться истины, и онъ пошелъ къ своему другу съ твердымъ намѣреніемъ возобновить вчерашній разговоръ; но онъ нашелъ Атоса совсѣмъ другимъ человѣкомъ, т. е. самымъ осторожнымъ и скрытнымъ.
Впрочемъ, мушкетеръ предупредилъ его желаніе.
-- Вчера я былъ очень пьянь, любезный д'Артаньянъ, сказалъ онъ, пожимая руку:-- я почувствовалъ это сегодня: у меня нехорошъ языкъ, и пульсъ лихорадочный. Держу пари, что я наговорилъ кучу нелѣпостей.
Говоря это, онъ такъ пристально глядѣлъ на своего друга, что послѣдній пришелъ въ замѣшательство.
-- Совсѣмъ нѣтъ, отвѣчалъ д'Артаньянъ:-- сколько мнѣ помнится, вы говорили только о самыхъ обыкновенныхъ вещахъ.
-- Не можетъ быть! Мнѣ казалось, что я разсказалъ намъ одну изъ самыхъ плаченныхъ исторій.
И онъ продолжалъ смотрѣть на молодого человѣка, точно желая прочесть у него въ глубинѣ сердца.
-- Право же, нѣтъ; вѣрно, я былъ еще пьянѣе васъ, потому что ничего не помню.
Атосъ не удовольствовался этимъ отвѣтомъ.
-- Вы, вѣроятно, замѣтили, мой другъ, что опьянѣніе дѣйствуетъ на людей различно: у однихъ является веселое настроеніе, у другихъ -- грустное; на меня въ пьяномъ видѣ нападаетъ тоска, такъ что, когда я напиваюсь, у меня является манія разсказывать самыя мрачныя исторіи, какія только втемяшила въ мою голову глупая кормилица. Это мой недостатокъ; недостатокъ важный, я въ этомъ сознаюсь, но все-таки я хорошій гуляка!
Атосъ говорилъ это такимъ спокойнымъ, естественнымъ тономъ, что д'Артаньянъ началъ колебаться.
-- Дѣйствительно, возразилъ молодой человѣкъ, стараясь уловить во всемъ этомъ истину:-- теперь я припоминаю, точно во снѣ, что мы говорили о повѣшенныхъ.
-- Вотъ видите, сказалъ Атосъ, поблѣднѣвъ, но все-таки стараясь улыбаться:-- я былъ въ этомъ увѣренъ: повѣшенные -- это мой кошмаръ!
-- Да, да, продолжалъ д'Артаньянъ:-- теперь я вспомнилъ... Да, рѣчь шла... постойте... рѣчь шла о женщинѣ...
-- Видите, отвѣтилъ Атосъ, дѣлаясь отъ блѣдности почти прозрачнымъ:-- это моя главная исторія объ одной бѣлокурой женщинѣ, и когда я о ней разсказываю, это значитъ, что я мертвецки пьянъ.
-- Да, именно такъ, вы разсказывали исторію бѣлокурой женщины, высокой, красивой, съ голубыми глазами
-- Да, и повѣшенной.
-- Своимъ мужемъ, бывшимъ важнымъ сеньоромъ, однимъ изъ вашихъ знакомыхъ, продолжалъ д'Артаньянъ, смотря пристально на Атоса.
-- Такъ и есть! Видите, какъ легко повредить репутаци человѣка, когда не помнятъ, что говорятъ, сказалъ Атосъ, пожимая плечами, какъ будто сожалѣя самого себя.-- Рѣшительно я не стану больше пить, д'Артаньянъ, это дурная привычка.
Д'Артаньянъ промолчалъ.
Атосъ вдругъ перемѣнилъ разговоръ.
-- Кстати, сказалъ онъ:-- благодарю васъ за лошадь.
-- Нравится она вамъ? спросилъ д'Артаньянъ.
-- Да, но это невыносливая лошадь.
-- Вы ошибаетесь: я сдѣлалъ на ней по меньшей мѣрѣ десять миль въ полтора часа, и она, повидимому, нисколько не устала, точно объѣхала вокругъ площади Св. Сюльпиція.
-- Если такъ, вы заставляете меня пожалѣть о ней.
-- Пожалѣть?!
-- Да, потому что я съ ней разстался.
-- Какъ такъ?
-- Вотъ какъ было дѣло: сегодня утромъ я проснулся въ шесть часовъ. Вы еще спали, какъ убитый, и я не зналъ, что дѣлать. Я былъ въ самомъ дурацкомъ состояніи духа отъ вчерашняго кутежа. Я сошелъ въ большую залу и увидѣлъ, что одинъ изъ англичанъ торгуетъ у барышника лошадь, такъ какъ его собственная вчера пала. Я подошелъ къ нему и, видя, что онъ предлагаетъ сто пистолей за рыжевато-бурую лошадь, я сказалъ ему, что у меня тоже есть продажная лошадь.
