Три мушкетера. Том первый - [68]

 -- Пусть она тогда смирится и сдѣлаетъ первая шагъ къ примиренію.

 -- Напротивъ, государь, вы подайте примѣръ: вы были неправы первый, такъ какъ вы заподозрили королеву.

 -- Мнѣ сдѣлать шагъ первому! сказалъ король. Никогда!

 -- Государь, я умоляю васъ объ этомъ.

 -- Но какъ я начну первый?

 -- Сдѣлавши то, что, вы знаете, будетъ ей пріятно.

 -- Что именно?

 -- Дайте балъ; вы знаете, какъ королева любитъ танцы; ручаюсь вамъ, что ея гнѣвъ не устоитъ противъ такого вниманія.

 -- Кардиналъ, вы знаете, что я не люблю всѣхъ этихъ свѣтскихъ удовольствій.

 -- Тѣмъ болѣе королева будетъ вамъ благодарна, что ея извѣстна ваша антипатія къ подобнаго рода удовольствіямъ; при томъ же это послужитъ для нея удобнымъ предлогомъ надѣть чудные брильянтовые эксельбантные наконечники, которые вы подарили ей прошлый разъ въ день ея ангела и которыхъ ей еще не пришлось надѣть ни разу.

 -- Мы увидимъ, кардиналъ, увидимъ, сказалъ король, который, радуясь, что королева оказалась виновной въ преступленіи, вовсе его не заботившемъ, и невиновна въ томъ, чего онъ больше всего боялся, былъ вполнѣ готовъ помириться съ ней:-- мы увидимъ, но, клянусь честью, вы слишкомъ снисходительны.

 -- Ваше величество, сказалъ кардиналъ,-- предоставьте строгость министрамъ; снисходительность -- добродѣтель королей; пользуйтесь ею и вы увидите, что вамъ будетъ отъ этого недурно.

 Сказавши это и слыша, что на часахъ пробило одиннадцать, кардиналъ сдѣлалъ глубокій поклонъ, прося позволенія у короля удалиться и умоляя помириться съ королевой.

 Анна Австрійская, ожидавшая за свое письмо какого-нибудь упрека, была очень удивлена, когда увидѣла, что на слѣдующій день король дѣлаетъ нѣкоторыя попытки къ примиренію. Первое ея движеніе и мысль имѣли отталкивающій характеръ: гордость женщины и достоинство королевы были такъ глубоко оскорблены въ ней, что она не могла такъ легко и скоро забыть этого; но, уступая совѣтамъ своихъ приближенныхъ дамъ, она сдѣлала наконецъ видъ, что начинаетъ забывать нанесенное ей оскорбленіе. Король воспользовался первымъ признакомъ готовности къ примиренію. чтобы сказать ей, что въ самомъ ближайшемъ времени онъ предполагаетъ устроить праздникъ.

 Какое-либо празднество было такою рѣдкостью для бѣдной Анны Австрійской, что при этомъ извѣстіи, кокъ и предсказалъ кардиналъ, послѣдніе слѣды гнѣва исчезли, если не въ ея сердцѣ, то по крайней мѣрѣ на ея лицѣ. Она спросила, въ какой день предполагается устроить этотъ праздникъ, но король отвѣтилъ, что относительно этого надо еще переговорить съ кардиналомъ. И въ самомъ дѣлѣ, король каждый день спрашивалъ кардинала, когда будетъ назначенъ этотъ балъ, и каждый день подъ какимъ-нибудь предлогомъ кардиналъ откладывалъ его назначеніе. Такъ прошло десять дней.

 На восьмой день послѣ описанной сцены кардиналъ получилъ письмо съ маркой изъ Лондона, заключавшее нѣсколько слѣдующихъ строкъ:

 "Они у меня въ рукахъ, но я не могу выѣхать изъ Лондона, такъ какъ у меня нѣтъ денегъ; пришлите мнѣ пятьсотъ пистолей, и черезъ четыре или пять дней, по полученіи ихъ, я буду въ Парижѣ".

 Въ тотъ самый день, какъ кардиналъ получилъ это письмо, король обратился къ нему со своимъ обычнымъ вопросомъ. Кардиналъ сосчиталъ по пальцамъ и проговорилъ про себя:

 -- Она пріѣдетъ, говоритъ она, черезъ четыре или пять дней послѣ того, какъ получитъ деньги; надо четыре или пять дней, чтобы дошли деньги, четыре или пять дней, чтобы ей пріѣхать сюда, итого -- десять дней; теперь надо принять во вниманіе противные вѣтры, непредвидѣнныя несчастныя случайности, женскую слабость, и на все это накинемъ еще двѣнадцать дней...

 -- Ну, что же, г. кардиналъ, сказалъ король,-- сосчитали?

 -- Да, ваше величество: сегодня у насъ двадцатое число сентября; городскіе старшины даютъ праздникъ третьяго октября. Все устраивается какъ нельзя лучше, потому что вы не будете имѣть вида, что ищите примиренія съ королевой.

 Затѣмъ кардиналъ прибавилъ:

 -- Кстати, государь, не забудьте сказать ея величеству, что вы желаете, по случаю этого праздника, видѣть на ней брильянты, чтобы посмотрѣть, хорошо ли они ей идутъ.

 

XVII. Супруги Бонасье,

 Кардиналъ уже второй разъ возобновлялъ съ королемъ разговоръ относительно брильянтовъ. Людовикъ XIII былъ пораженъ такой настойчивостью и заключилъ, что этотъ совѣтъ скрывалъ въ себѣ какую-нибудь тайну. Королю не разъ приходилось чувствовать себя униженнымъ передъ кардиналомъ, знавшимъ черезъ свою полицію, которая хотя еще и не достигла совершенства полиціи позднѣйшаго времени, но тѣмъ не менѣе и тогда уже была превосходна, гораздо болѣе его самого изъ того, что у него дѣлалось дома. Итакъ, въ разговорѣ съ Анной Австрійской онъ надѣялся нѣчто выяснить себѣ, получить нѣкоторыя свѣдѣнія изъ этого разговора и затѣмъ вернуться къ его преосвященству съ какимъ-нибудь секретомъ, который кардиналъ зналъ уже или еще не зналъ, что и въ томъ, и въ другомъ случаѣ неизмѣримо возвысило бы его въ глазахъ министра.

 Онъ отправился къ королевѣ и, по своему обыкновенію, прямо приступилъ къ ней съ новыми угрозами противъ лицъ, окружающихъ ее. Анна Австрійская наклонила голову и, не отвѣчая ни слова, предоставила потоку вылиться, надѣясь, что онъ кончитъ тѣмъ, что остановится. Но вовсе не этого хотѣлось Людовику XIII: ему хотѣлось начать споръ, который пролилъ бы какой-нибудь свѣтъ, такъ какъ онъ былъ убѣжденъ, что у кардинала непремѣнно есть какая-нибудь задняя мысль и онъ готовитъ ему страшный сюрпризъ, на что его преосвященство былъ такъ искусенъ.