Три мушкетера. Том первый - [70]

 -- О, Боже мой! Боже мой! шептала королева, у которой стучали зубы отъ ужаса.

 -- Итакъ, эти наконечники, продолжала г-жа Бонасье,-- надо достать.

 -- Да, безъ сомнѣнія, надо, вскричала королева:-- но какъ это сдѣлать, какъ достигнуть этого?

 -- Надо послать кого-нибудь къ герцогу.

 -- Но кого?.. кого?.. Кому я могу довѣриться?

 -- Довѣрьтесь мнѣ, государыня; сдѣлайте мнѣ эту честь, ваше величество, и я найду гонца!

 -- Но нужно будетъ написать!

 -- О, да! Это необходимо. Два слова, написанныхъ рукой вашего величества, и ваша собственная печать.

 -- Но эти два слова заключаютъ въ себѣ мое осужденіе, мой разводъ, изгнаніе.

 -- Да, если они попадутъ въ руки низкихъ людей! Но я ручаюсь, что эти два слова будутъ доставлены по адресу.

 -- О, Боже мой! такъ я должна вручить мою жизнь, мою честь, мою репутацію въ ваши руки?

 -- Да, да, государыня, это необходимо, и я спасу все это!

 -- Но какъ, по крайней мѣрѣ, скажите мнѣ.

 -- Мой мужъ два или три дня тому назадъ выпущенъ на волю, и у меня еще не было времени видѣться съ нимъ. Это недалекій, но честный человѣкъ, ни къ кому не питающій ни любви, ни ненависти. Онъ сдѣлаетъ то, что и захочу; онъ поѣдетъ по моему приказанію, не имѣя понятія о томъ, что онъ везетъ, и передастъ письмо вашего величества, даже не зная, что оно отъ вашего величества, по указанному на немъ адресу.

 Королева взяла обѣ руки молодой женщины со страстнымъ порывомъ, посмотрѣла на нее, точно желая прочитать въ глубинѣ ея сердца, и, не видя ничего, кромѣ искренности въ ея прекрасныхъ глазахъ, нѣжно ее поцѣловала.

 -- Сдѣлай это, вскричала она,-- и ты спасешь мнѣ жизнь, спасешь мнѣ честь!

 -- О, не преувеличивайте услуги, которую я буду имѣть честь оказать вамъ; мнѣ нечего спасать ваше величество, потому что вы сдѣлались жертвой вѣроломныхъ заговоровъ.

 -- Правда, правда, мое дитя, ты совершенно права!

 -- Давайте же мнѣ ваше письмо, государыня, надо спѣшить.

 Королева подбѣжала къ столу, на которомъ были чернила, бумага и перья; она написала два слова, запечатала письмо собственной печатью и вручила его г-жѣ Бонасье.

 -- А теперь, сказала королева,-- мы забываемъ о самой необходимой вещи.

 -- О какой?

 -- О деньгахъ.

 Г-жа Бонасье покраснѣла.

 -- Да, это правда, сказала она,-- и я должна сознаться вашему величеству, что мой мужъ...

 -- Ты хочешь сказать, что у твоего мужа ихъ нѣтъ?

 -- Напротивъ, у него есть деньги, но онъ ужасно скупъ, это его недостатокъ. Впрочемъ, пусть ваше величество не безпокоится, мы найдемъ средство...

 -- Дѣло въ томъ, что и у меня ихъ нѣтъ, сказала королева (тѣ, которые прочтутъ мемуары г-жи де-Моттевиль, не удивятся подобному отвѣту) -- но подожди.

 Анна Австрійская подбѣжала къ своей шкатулкѣ съ драгоцѣнностями.

 -- Вотъ, сказала она,-- перстень; какъ увѣряютъ, онъ очень высокой цѣны; онъ достался мнѣ отъ моего брата, испанскаго короля; онъ мой и я могу располагать имъ. Возьми этотъ перстень, обрати его въ деньги, и пусть твой мужъ ѣдетъ.

 -- Черезъ часъ ваше приказаніе будетъ исполнено.

 -- Ты видишь адресъ, прибавила королева такъ тихо, что едва можно было разслышать, что она говорила: -- Милорду герцогу Букингаму, въ Лондонъ.

 -- Письмо будетъ передано ему лично.

 -- Великодушное дитя! вскричала Лина Австрійская.

 Г-жа Бонасье поцѣловала руку королевы, спрятала письмо за лифъ и исчезла съ легкостью птички.

 Черезъ десять минутъ она была у себя дома. Какъ она и сказала королевѣ, она еще не видѣлась со своимъ мужемъ съ тѣхъ поръ, какъ его освободили; она не знала о той перемѣнѣ, которая произошла въ немъ по отношенію къ кардиналу, перемѣнѣ, еще болѣе укрѣпившейся въ немъ послѣ двухъ-трехъ визитовъ графа Рошфора, сдѣлавшагося лучшимъ другомъ Бонасье, котораго онъ безъ большого труда увѣрилъ, что похищеніе его жены не было слѣдствіемъ какого-нибудь преступнаго чувства, но просто было только одной политической предосторожностью. Она застала Бонасье одного; бѣдняга съ большимъ трудомъ приводилъ все въ порядокъ въ своемъ домѣ, гдѣ онъ нашелъ почти всю мебель изломанною, шкафы почти пустыми, таісъ какъ правосудіе не было изъ числа тѣхъ трехъ вещей, указанныхъ Соломономъ, которыя не оставляютъ послѣ себя слѣдовъ. Что касается ихъ служанки, она скрылась тотчасъ же послѣ ареста своего хозяина. На бѣдную дѣвушку напалъ такой страхъ, что она пѣшкомъ изъ Парижа пошла до Бургундіи, своей родины.

 Почтенный торговецъ, какъ только возвратился къ себѣ домой, увѣдомилъ свою жену о счастливомъ возвращеніи, и его жена отвѣтила ему, поздравивъ его и велѣвши ему передать, что первую свободную отъ своихъ обязанностей минуту она посвятитъ на свиданіе съ нимъ.

 Этой свободной минуты онъ дожидался цѣлыхъ пять дней, что при всякихъ другихъ обстоятельствахъ показалось бы г. Бонасье довольно долгимъ временемъ, но свиданіе съ кардиналомъ и посѣщенія графа Рошфора дали ему обильную пищу для размышленій, а, какъ извѣстно, ничто такъ не сокращаетъ время, какъ размышленія. Къ тому же размышленія Бонасье рисовали ему все въ розовомъ свѣтѣ. Рошфоръ звалъ его другомъ, любезнымъ Бонасье и не переставалъ повторять ему, что кардиналъ очень дорожить имъ, и торговецъ уже видѣлъ себя на пути къ почестямъ и богатству.