Три мушкетера. Том первый - [67]

 -- Какой ужасъ! вскричала королева.

 -- Соблаговолите же, королева, быть болѣе уступчивой.

 -- Это поведеніе -- низкое насиліе, знаете ли вы это?

 -- Король приказываетъ, королева, извините меня.

 -- Я этого не потерплю; нѣтъ, нѣтъ, лучше умереть! вскричала королева, въ которой вскипѣла кровь императоровъ Испаніи и Австріи.

 Канцлеръ сдѣлалъ глубокій поклонъ, затѣмъ, съ явнымъ намѣреніемъ не отступать ни на шагъ отъ исполненія возложеннаго на него порученія и какъ только могъ бы сдѣлать палачъ во время пытокъ, подошелъ къ Аннѣ Австрійской, на глазахъ которой въ ту же минуту выступили слезы негодованія. Королева, какъ мы сказали, была замѣчательной красоты. Это порученіе могло быть очень щекотливымъ, но король дошелъ до того, что, ревнуя къ Букингаму, не ревновалъ ея больше ни къ кому другому. Безъ сомнѣнія, канцлеръ Сегье въ эту минуту искалъ глазами веревку знаменитаго колокольчика, но, не отыскавъ ея, протянулъ руку къ тому мѣсту корсажа, гдѣ, какъ призналась королева, было спрятано письмо.

 Анна Австрійская отступила шагъ назадъ, блѣдная точно мертвецъ, и, опираясь лѣвой рукой, чтобы не упасть, на столъ, стоявшій позади ея, она выдернула правой рукой бумагу изъ-за своего корсажа и притянула ее канцлеру:

 -- Вотъ это письмо! вскричала королева дрожащимъ, прерывающимся голосомъ, возьмите его и избавьте меня отъ вашего гнуснаго присутствія.

 Канцлеръ, въ свою очередь дрожавшій отъ волненія, которое можно легко понять, взялъ письмо, поклонился до земли и вышелъ. Едва за нимъ заперлась дверь, какъ королева почти безъ чувствъ упала на руки своихъ дамъ,

 Канцлеръ отнесъ письмо королю, не прочитавши ни одного слова; король взялъ его дрожащей рукой, началъ искать адресъ, котораго не было, сильно поблѣднѣлъ, затѣмъ медленно открылъ его и, видя съ первыхъ словъ, что оно было написано испанскому королю, быстро прочиталъ его.

 Это былъ цѣлый планъ, составленный противъ кардинала. Королева просила своего брата и императора австрійскаго, недовольныхъ политикой Ришелье, главной и постоянной цѣлью котораго было униженіе австрійскаго дома, сдѣлать видъ, что они намѣрены объявить войну Франціи и поставить условіемъ мира удаленіе кардинала, но о любви въ цѣломъ письмѣ не упоминалось ни слова. Обрадованный король справился, находится ли кардиналъ еще въ Луврѣ, и когда ему сказали, что его высокопреосвященство ожидаетъ въ рабочемъ кабинетѣ приказаній его величества, король тотчасъ же отправился къ нему.

 -- Слушайте, герцогъ, сказалъ онъ ему,-- вы были правы, и я ошибался: вся эта интрига касается одной политики и о любви нѣтъ и рѣчи, вотъ письмо. Но зато много говорится о васъ.

 Кардиналъ взялъ письмо и прочиталъ его съ большимъ вниманіемъ; затѣмъ, окончивъ, онъ прочиталъ его еще разъ.

 -- Ну, что же, ваше величество! сказалъ онъ,-- вы видите, до чего дошли мои враги: вамъ угрожаютъ двумя войнами, если только вы не удалите меня. На вашемъ мѣстѣ, право, ваше величество, я уступилъ бы такимъ настойчивымъ требованіямъ, а я, съ своей стороны, счелъ бы величайшимъ счастьемъ отстраниться отъ дѣлъ.

 -- Что вы тамъ говорите, герцогъ?

 -- Я говорю, ваше величество, что я теряю мое здоровье въ этой непрерывной борьбѣ и въ постоянной работѣ. Я говорю, что, по всей вѣроятности, я буду не въ состояніи вынести утомленія трудной осады Ларошели и что лучше бы было, если бъ вы назначили туда де-Конде или де-Бассомпьера, или, наконецъ, кого-нибудь изъ доблестныхъ военныхъ, на которыхъ лежитъ обязанность воевать, а не меня, человѣка, принадлежащаго церкви, котораго и безъ того постоянно отрываютъ мѣшая слѣдовать своему призванію, для занятій такими дѣлами, къ которымъ я не имѣю ни малѣйшей способности. Вы будете болѣе счастливы въ вашей домашней жизни, ваше величество, и -- я не сомнѣваюсь,-- пріобрѣтете больше славы въ дѣлахъ внѣшней политики.

 -- Г. герцогъ, сказалъ король,-- я понимаю, будьте спокойны: всѣ, поименованные въ этомъ письмѣ, будутъ наказаны, какъ они того заслуживаютъ, и сама королева также.

 -- Что вы говорите, ваше величество? Сохрани меня Богъ, чтобы изъ-за меня королевѣ была бы сдѣлана хоть малѣйшая непріятность! Она всегда считала меня своимъ врагомъ, хотя ваше величество можете засвидѣтельствовать, что я всегда горячо принималъ ея сторону, даже противъ васъ. О, если бы она измѣнила чести вашего величества, это было бы совсѣмъ другое дѣло, и я первый сказалъ бы: "Нѣтъ помилованія, государь, нѣтъ помилованія для виновной." Къ счастью, ничего подобнаго нѣтъ и ваше величество получили новое доказательство этому.

 -- Это правда, кардиналъ, сказалъ король,-- и вы, какъ всегда, были правы, но тѣмъ не менѣе королева все-таки заслуживаетъ моего полнаго гнѣва.

 -- Это вы, государь, наоборотъ, заслужили ея гнѣвъ; и если она въ самомъ дѣлѣ серьезно разсердится на ваше величество, я это вполнѣ понимаю: ваше величество поступили съ ней съ такой строгостью...

 -- Я всегда такъ поступаю съ моими врагами и съ вашими, герцогъ, какое бы высокое положеніе они ни занимали и какой бы опасности я ни подвергался, поступая съ ними такъ строго.

 -- Королева -- мой врагъ, но не вашъ, государь; напротивъ, она преданная, покорная и безукоризненная супруга; позвольте же мнѣ, государь, вступиться за нее передъ вашимъ величествомъ.