Три года одной жизни - [12]

— Пусть ждут, — спокойно отозвался Владимир.

— Медведя с печки хорошо дразнить!

— Ну и сидел бы на печке, коли так!

Фильм назывался «Бенефис клоуна», но был скорее героическим, чем смешным. Забыл Владимир и о неприятном разговоре в буфете, и о том, что шепнула ему перед фильмом почтальонша.

Картина кончилась. Кто-то сказал Молодцову сзади:

— Выйди к карьеру — дело есть!

В полумраке он не разобрал, кто это был. Выходя из клуба, нарочно громко, подчеркнуто спокойно сказал Михаилу:

— Дуй в общежитие, ставь чайник, я сейчас, — и направился к карьеру.

Из-за угла вышел Суворов:

— Куда идешь, знаешь? — глухо прогудел он.

— Знаю. Бить меня хотите.

— И идешь?

— Иду.

— Согласен драться со мной?! Да я ж, — он поводил в воздухе кулаком, — пришибу тебя!

— Это еще поглядим.

Кто-то нетерпеливо свистнул. Через минуту еще... За ограждением карьера пряталось по крайней мере четверо.

Суворов покачивался и молчал. Потом повернулся и крикнул в темноту:

— А ну убирайтесь, мелочь косоротая! Самим темную устрою, гниды трусливые!

Подскочила неизвестно откуда взявшаяся почтальонша:

— Правильно, Гришенька, пугани их!

— И ты тут? — усмехнулся Владимир.

— А как же?! Они ведь и убить могут.

Из-за ограды и в самом деле вышли четверо парней, поспешно скрылись за клубом.

— Иди, малый, домой, гоняй чаи, — сказал Владимиру Суворов.

Пошатываясь, ушел и сам.

Дуняша шла с Молодцовым до самого общежития. Он и не думал, что у веселой веснушчатой девчонки столько забот и планов.

Всех девушек узла связи сагитировала вступить в комсомол. «Всем узлом связи» решили бороться за новый быт на руднике, против пьянок и драк. «И еще решили — научиться водить почтовый грузовик, чтоб парни не задирали носы...»

Михаил вскипятил чайник и стоял у крыльца, всматриваясь в темноту. Стыдно стало Молодцову за друга — девчонка и та готова была вмешаться, помочь, а он словно и не догадывался ни о чем...

Пить чай Владимир не стал, лег на койку, положил руки под голову.

— Так говоришь, лучше медведя с печки дразнить?!

Повернулся к стене, укрылся с головой одеялом. Но спать не пришлось. Собравшись пить чай, Михаил обнаружил пропажу. Купил накануне пачку печенья, спрятал под замок в свою корзинку, сунулся сейчас — полпачки нет... Проверил замок — исковырян, открывали, видно, гвоздем. Растормошил задремавшего Владимира:

— Печенье брал?

— У тебя ж на корзине амбарный замок, — усмехнулся в ответ Владимир.

— Сумели открыть и его! — Михаил подошел к спавшему в углу новичку — вагонщику.

В общежитии вечером оставался только он, и на его тумбочке стоял теплый еще жестяной чайник.

Сдернул Михаил со спящего одеяло:

— Печенье брал?

— Что... крал? Где крал? — всполошился не сразу очнувитийся ото сна парень.

— Ясно! — процедил Михаил.

— Не брал, ничего не брал, — спохватился вагонщик.

— Гвоздем, гад, открывал, замок испортил! Откручу вот головешку и пусть болтается, — разошелся Михаил.

— Не брал, не брал, — жался на кровати вагонщик.

— Оставь его, — вмешался Молодцов. — Кулаком честности не вдолбишь!

Встал, подкинул на ладони замок, покачал головой:

— Тяжелее самой корзины. Что хранит человек под таким замком? Можно подумать, клад... А там — две пары белья да пачка печенья. Сам же и виноват, разжигаешь любопытство.

— Не предложишь ли с такими коммуной жить? — иронически бросил Михаил.

— А что... и предложу! Разве только работать приехали? А борьба за новый быт, за нового человека? Замки с корзин, с тумбочек долой! Продукты — в общий котел! И не будет любопытных! — Подмигнул вагонщику: — Верно говорю?

— Не брал я, — испуганно твердил парень, — ей-богу, не брал.

Молодцов посмотрел на него понимающим, беззлобным взглядом, и тот, смутившись, опустил голову.

— Ну взял... Сам не знаю, как получилось... Уплачу, — вынул из кармана рубль.

— У-у, гад! — наскочил на парня с кулаками Михаил.

Молодцов остановил его, взял протянутую вагонщиком рублевку, торжественно произнес:

— Пусть это будет первый рубль первой на шахте семь-бис коммуны.

Вытряс свой кошелек.

— Клоунада! — фыркнул Михаил. — Насмотрелся на клоуна Жоржа!

Со смены пришли ребята второй бригады.

— Соображаете на водку? — спросил, увидев на столе деньги, забойщик Маркелов, не по летам степенный, обстоятельный парень.

— Создаем коммуну, — объявил Молодцов. — Первый пай внес Николай, — кивнул он на вагонщика, — второй — я. Кто третий?

Маркелов подсел к столу:

— Нет, вы что — серьезно?

— Серьезнее некуда! — подтвердил Владимир. — Замки долой, деньги — в общую кассу, продукты — в общий котел. Какие будут суждения?

Пришедшие переглядывались.

— Ну? — торопил их Молодцов.

Подошел к Маркелову:

— Хотел что-то сказать? Говори!

— Что ж, дело неплохое, — сказал Маркелов. — Который лодырь или залить за воротник любит — того, конечно, в расчет не брать. А который старается, хоть и новенький, не сноровистый еще, не беда: научится. По мне: вместе живем — вместе и столовка! Я, в общем, за.

Подошли еще ребята. Началось дело в полушутку, а кончилось серьезным разговором.

— Подведем итоги, — говорил Молодцов. — Молодежи на руднике много, будет еще больше. На свой заработок новичку концы с концами свести трудно — отсюда неминуема текучка. Тем, кто приехал за длинным рублем, это на руку — они задирают нос. При общей кассе, общем котле пропитаться легче, да и сдружатся ребята, сплотятся в коллектив. Коллектив всегда сильнее одиночек...