Три девицы под окном - [44]

Не всегда выступления были тепло приняты публикой. Иной раз зрители откровенно скучали: они взирали на танцовщиц совершенно равнодушно, вяло жуя и перебрасываясь ленивыми фразами с соседями по столу. Диана Валерьевна учила Риту, что даже в таких ситуациях нельзя работать вполсилы, потому что это оскорбление для танца и для искусства в целом.

Летом они выступали в парках на открытых площадках, в остальное время – в домах культуры и на сборных концертах. Ну и, конечно же, частные заказы, которые приносили больше всего денег – в кафе и ресторанах. А вот выезжать к клиентам на дом Диана Валерьевна категорически отказывалась.

– У многих сложился устойчивый стереотип, что танцовщица беллиданса – этакая легкодоступная девица. Дурацкий штамп о наложницах султана в гаремах… Дескать, после прелюдии в виде танца живота должно непременно последовать продолжение в постели… – злилась преподавательница. – Но мы не проститутки!

Действительно, Рита тоже не раз замечала, что среди публики многие воспринимали их танцевальный дуэт практически на уровне стриптиза. Позволяли себе отпускать сальные шуточки, могли во время выступления попытаться хлопнуть по бедру, иногда совали деньги в лифчик… Когда это случилось с ней в первый раз, Рита остолбенела, не зная, как реагировать, и машинально продолжила танцевать. Диана Валерьевна, как всегда, пришла ей на помощь. Импровизируя на ходу, она грациозно подплыла к своей ученице, выудила купюры из её декольте и швырнула в лицо дарителю. Тот багрово покраснел и наклонился, чтобы подобрать деньги, бормоча себе под нос: «А чё я-то… я ничего… так все делают, я сам в кино видел».

– Надо уважать себя, девочка, – позже учила Риту в гримёрке танцовщица. – Да, мы работаем за деньги, но не унижаемся ради них. Не опускаемся до пошлости и бесстыдства. Не уподобляемся продажным девкам. И вообще, если когда-нибудь во время или после выступления кто-то попытается сделать тебе грязное предложение или поведёт себя бестактно… сразу же говори мне, я с этим разберусь. Хотя, – подумав, добавила она, – уверена, что никто и не сунется. Уж я об этом позабочусь.

– А что вы сделаете? – умирая от любопытства, поинтересовалась Рита.

– Просто буду говорить всем, что ты моя дочь.

Рита вспыхнула от смущения и от того, что ей были очень приятны эти слова. Пусть понарошку, пусть только ради её безопасности… Но как же лестно было даже на минуточку представить себя дочерью этой чудесной, красивой, талантливой и сильной женщины!

Диана Валерьевна не знала всех тонкостей Ритиных взаимоотношений с родной матерью, но была в курсе, что Полина жива и вполне здорова, а девочка всё равно живёт с бабушкой. Она была слишком проницательной и тактичной для того, чтобы задавать ненужные вопросы, которые только разбередили бы бедняжке душу, однако какие-то выводы про себя, несомненно, делала.

А вот Рита порою не могла удержаться от этих самых вопросов. Ей было интересно знать о своей преподавательнице буквально всё.

– А это правда, что вы были замужем за иностранцем? – не утерпев, спросила она однажды у Дианы Валерьевны, когда та была в особо благодушном настроении.

Губы молодой женщины чуть дрогнули, но всё же она справилась с собой и спокойно ответила:

– Да. За моим учителем танцев. Я жила с ним в Египте.

– А потом? – Рите следовало бы прикусить язык, но она не могла остановиться.

– Потом мы развелись. В Египте осталась моя дочь. Муж не отдал мне её…

Рита потрясённо открыла рот. Это было что-то новенькое…

– Не отдал?! Как это можно не отдать ребёнка родной матери?

Диана Валерьевна усмехнулась.

– Таковы нравы и законы Востока, девочка моя. Там подобное в порядке вещей…

Вопросы продолжали сыпаться горохом, хотя Рита уже и сама понимала, что борщит со своим назойливым любопытством.

– И как вы… без неё? Общаетесь? Может, пишете друг другу письма… или созваниваетесь?

На лицо преподавательницы набежала тень.

– Это моя боль и мой страшный выбор… Дочь – мусульманка, она совершенно не говорит по-русски и совсем не помнит меня. Мы расстались, когда ей было полтора года. Сейчас ей уже двенадцать. Мне нельзя с ней связываться ни письменно, ни по телефону. Такая вот плата за свободу… Я никогда не смогу вернуться в Египет, потому что нахожусь в чёрном списке – муженёк постарался. Даже если меня пропустят на границе, я сразу же загремлю в тамошнюю тюрьму.

– Как же вы не возненавидели танцы после такого? – тихо задала Рита свой последний вопрос, понимая, что теперь-то точно пора заткнуться.

– Танцы тут ни при чём, – устало выдохнула Диана Валерьевна. – Это чистое искусство. Волшебство без всяких примесей личных проблем.

Разговор явно дался ей нелегко – преподавательница даже визуально как будто постарела, сгорбилась, углы рта беспомощно опустились вниз…

– Простите, – опомнилась Рита и, поддавшись внезапному порыву, вдруг бросилась к Диане Валерьевне и крепко-крепко обняла её. Она не видела, что та часто-часто заморгала, пытаясь скрыть непрошенные слёзы…

Уже позже, в начале двухтысячных, беллиданс вошёл в повальную моду и стремительно распространился по городам России, как и предсказывала Диана Валерьевна. Во многом этот успех был обязан показанному по телевизору бразильскому сериалу «Клон». Именно тогда девушки стали рисовать стрелки «как у Жади» и воображать себя восточными красавицамии. Они ходили на занятия танцем живота, с упоением осваивая «тряску», «волну», «восьмёрку» и прочие элементы. Но всё это началось лишь несколько лет спустя… А до той поры индустрия арабского танца вела практически подвальное существование. Рита была счастлива, что стоит буквально у истоков. Однако она и предположить не могла, что в будущем станет таким же профессионалом, как и её великолепная учительница, а в чём-то даже и превзойдёт её…