Тревожная ночь - [18]

— Не торопитесь. Пусть эта электричка пройдет. Еще электричка будет. Подождите.

— Да, — сказал я. — Подожду.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ КОЛИ ПЕРЕПЕЛКИНА

1. ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ

Однажды меня вызвал редактор и молча протянул письмо. Я прочитал:

«Дорогая редакция!

Пишет вам бывший ученик школы в станице Солнечной на Кубани Перепелкин Николай. Когда я учился в школе, то думал, что буду комбайнером. Я хотел работать. Но я сделал некрасивый поступок и теперь не знаю, как мне быть: оставаться работать здесь, где я уже работал помощником комбайнера, или уехать на другую работу, потому что мне стыдно из-за своего поступка. У меня образование 10 классов нашей школы-десятилетки в станице Солнечной. А техника в этой станице очень хорошая. В другую ехать не хочется.

Посоветуйте: как быть?

Если вы приедете к нам в станицу, поймете, почему я не хочу уезжать. А оставаться тоже стыдно.

С приветом Коля Перепелкин».

…Я приехал в станицу Солнечную и познакомился с Колей Перепелкиным — таким рослым парнем, что большинство людей было ему по плечо. Острижен Коля под бокс, лицо загорелое, черные глаза блестят из-под густых бровей и свесившегося на лоб чуба. Одет он был в пеструю ковбойку.

Как только я спросил о Коле в Солнечной, мне сразу же показали домик Перепелкиных. Колю хорошо знали в станице. Он был как бы знаменитостью. И в первый день приезда и позже я не раз слышал, как о нем говорили: «Перепелкин? Как же, знаем. Это тот, что Красноштана раскрыл». Вспоминая об этом, смеялись.

Но расскажу все по порядку.

2. НА ТОКУ

Ток — самое горячее место в страдную пору, когда убирают урожай. Если хлеб скосили и не обмолотили (это когда на поле работает не комбайн, а косилка), на току идет молотьба: грохочет молотилка, золотистая пыль от зерна летит над землей. Здесь же, на току, зерно сушат, очищают, сортируют и взвешивают.

В первые годы после войны в станице Солнечной не было механических весов, и взвешивали зерно вручную.

Представь себе носилки, у которых вместо ложа глубокий ящик. Шестьдесят ящиков приходилось перевешивать из каждой подводы, несколько сот ящиков из автомашины. Работа была тяжелой, и времени на нее уходило уйма. Когда пошли по степям комбайны, потекло зерно из бункера в автомашины стремительным потоком, весы на току оказались узким местом.

— Давай шевелись! — кричали с автомашин, выстроившихся в очередь к весам.

А у весов и без того «шевелились». Колхозницы плюхали на весы ящики-носилки, относили их, опрокидывали, чуть не бегом возвращались к автомашине, с которой насыпали в ящик новую порцию зерна.

Но как ни бегай, а сто-двести раз взвесить ящик с зерном — на это нужно немало времени!

Устроили тогда спаренные весы. Соединили двое десятичных весов одной платформой. На эту платформу въезжала телега с зерном, прозванная бестаркой. Пустую телегу взвесили раз и навсегда. Из полученного веса телеги с зерном вычитали вес пустой телеги. Так взвешивалось зерно. И не надо было теперь насыпать, опоражнивать, перетаскивать тяжелые ящики.

3. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЕР

В станице Солнечной весовщик — самая популярная специальность у школьников, которые помогают колхозу в горячие дни уборки.

Почему?

Во-первых, потому, что работа эта сезонная и горячие дни уборочной страды совпадают со школьными каникулами.

А во-вторых, потому, что весовщикам не нужна большая физическая сила, а нужно лишь умение быстро и точно считать.

В станице Солнечной с начала летних каникул открывались обычно специальные курсы весовщиков. Коля Перепелкин тоже окончил такие курсы и получил звание весовщика — государственного контролера. Он очень этим гордился и даже хвастал где мог.

А вышло-то все не так, как ему думалось.

Был в Солнечном колхозе агроном по фамилии Среда. Этот Среда был прямой противоположностью председателю колхоза Каляге — человеку решительному и смелому.

— Э, Дмитрий Акимович, а не слишком ли вы размахнулись? — сказал Среда Каляге, когда тот решил полностью доверить работу весовщиков школьникам Солнечного, а Перепелкина назначить среди них старшим. — Це ж дети! А весовщик — фигура. А дите — оно всегда дите. Просчитаются…

— Не согласен, — сказал Каляга. — Способный и в пятнадцать лет становится головой, а бестолочь и в сорок — молодой.

Среда принял это на свой счет и страшно обиделся.

— Это что ж получается? Мне вот как раз, к примеру, сорок!

Каляга, чтобы сгладить неловкость, сказал:

— Давайте вашего счетовода, которого вы вчера рекомендовали в весовщики. Где он?

Вот тут-то и выплыла фигура Красноштана — колхозного счетовода. Среда напирал на то, что Федор Пантелеймонович (так зовут Красноштана) сейчас свободен. Он зимой болел, правление соседнего колхоза «Рассвет» заменило Красноштана другим счетоводом — Марией Ивановной. А сейчас Федор Пантелеймонович поправился и находится в полной форме — дай только работу.

Среда положил перед Калягой на стол анкету счетовода, похлопал по ней ладонью и сказал:

— Добрый мужик! Федор Пантелеймонович Красноштан!

Ну как тут не взять на работу человека! Каляга взял. А потом раскаялся. И потому раскаялся, что анкету прочитал, а лично с человеком не познакомился.

Заглянем и мы в анкету.