Тревога - [17]

— Тяжелей всех ему, верно, сынок, верно, — затараторил Рахим-ата.

Мутал решительно выпрямился, стряхнул оцепенение.

— Я понимаю. Все равно — вот машина. А потом, уважаемые, жду вас в Чукур-Сае.

Подходя к правлению, он еще сквозь окно разглядел Муборак г— стоит у стола в парткабинете, задумалась. Войдя, он молча подал ей руку. У Муборак глаза покрасневшие, чуть скуластое лицо осунулось.

— Что с вами?

— Не спалось. — Муборак улыбнулась, глянула ему в лицо. — Так же, наверное, как и вам…

— А!.. — Мутал отмахнулся. — Давайте к делу.

Они решили, что Мутал тотчас же поедет в Чукур-Сай на разбивку трассы. Когда закончат, направится в соседний колхоз «Коммунизм»; у них есть канавокопатель, надо его выпросить. А Муборак тем временем объедет бригады, уточнит, сколько людей можно высвободить для Чукур-Сая, и подготовит на вечер партсобрание с участием актива. До вечера заедет и в район — в больницу. В общем дел хоть отбавляй,

— Да… — Мутал вздохнул. — И это только начало. Если бы не это несчастье…

— Не надо, Мутал-ака! — Муборак требовательно и в то же время с дружеской лаской, с участием глядела на него. — Слышите? Не надо об этом. Вы же понимаете, как много сейчас зависит от вас! Испытание тяжкое, но тем более…

Муталу хотелось слушать и слушать ее голос. Как верно и хорошо она говорит! Умница, обаятельная! Сколько уж месяцев работают вдвоем, а он все не перестает удивляться ее чуткости, быстроте ее мыслей, энергии…

— Постараемся, товарищ парторг… — он опять коротко вздохнул, улыбнулся, — выполнить все ваши указания.

— Вот молодец! — Глаза Муборак заискрились радостью. Она протянула руку. — Возвращайтесь с победой!

…Вернулся он уже после заката солнца, вконец усталый и, кажется, еще больше загоревший, однако приободрившийся.

Обоих стариков он ожидал в Чукур-Сае недолго. Абдурахман-ата приехал еще более строгий и печальный, чем был утром. На вопрос Мутала ответил коротко:

— Слава всевышнему!.. Ну, давай, сынок, начнем.

И пошел вперед, уточняя по признакам, ему одному ведомым, вчерне намеченную трассу будущего арыка. Невысокий, сухой, точно стебель виноградной лозы, лицо строгое. Мудрые, задумчивые глаза поблёскивают из-под седых бровей. Старик, казалось, не замечал зноя, не уставал — взбирался на холм тем же торопливым, легким шагом, что и спускался в лощину. Время от времени, перекинувшись словом с Рахимом, который семенил, почти не отставая, Абдурахман-мираб оборачивался и приказывал:

— Здесь забейте кол! И здесь! Сюда тоже!

Мутал с тремя парнями — подносчиками кольев — следовал в отдалении. А проворный коротенький Рахим-ата иногда забегал вперед, заглядывал в лицо своему старшему другу. Рахиму при его сложении было тяжелее всех — пот ручьями стекал с его круглого розового лица. Однако он не отставал. Порой, не сдерживая восхищения, подбегал к председателю, тараторил:

— Так, так, так! Очень правильно говорит мираб. Место пологое, вода прямо вскачь побежит, а не потечет! Ай, хорошо!

К обеду к ним присоединился Усто Темирбек. Его аксакалы ухаживали здесь за всходами кукурузы. Все вместе вышли к руслу пересохшей речки. Тут собравшиеся еще раз подивились высокому искусству Абдурахмана-мираба: оказывается, он исправил первоначальную трассу таким образом, что расстояние сокращалось почти на треть. А главное — трасса будущего канала пересекала теперь русло высохшей речки в одном из самых узких мест. Чтобы его перекрыть, достаточно было двадцати — двадцати пяти труб. Дальше надо прокопать с километр — и вода свинцовых рудников оросит страдающий от жажды Чукур-Сай!

Но радость, как и беда, не ходит в одиночку. Только они успели поговорить о перспективах стройки, на том берегу показался «ЗИС-150», а в его кузове — бригадир строителей Рузимат, или «хозяин», муж Муборак.

— Трубы! — во все горло закричал он. — Трубы есть! Гони суюнчи [16], председатель! Эй!..

Он радостно размахивал руками, сам весь в пыли, с грязными потеками на небритых щеках, только глаза и зубы сверкали, будто у, чернокожего. Все гурьбой кинулись через сухое русло к машине, Мутал взобрался в кузов. Здесь лежали две трубы. Рузимат коротко доложил: вторая машина, груженная трубами, стоит у стройплощадки — на том конце Чукур-Сая. Нужно указать место разгрузки.

— Видал, председатель, что делают помидорчики? — Рузимат ладонью хлопнул по нагретому солнцем боку трубы.

— Черт их возьми! — Мутал невесело усмехнулся. — Вези скорее сюда, а то еще раздумают.

— Не-ет! Я и со сварщиками договорился. — «Хозяин» рукавом гимнастерки смахнул пот с грязного лба. — Скорее давай подпорки. Столбов больше сотни понадобится. Достанем — смонтируют дня за четыре.

…О столбах разговор зашел вечером, на партийном собрании. Мутал очень коротко обрисовал обстановку: воду в Чукур-Сай нужно дать немедленно, иначе катастрофа неминуема; для этого необходима мобилизация всей техники, всех людей, каких можно вы-свободнть; положение усложнилось из-за несчастья в праздник. Он не распространялся: и коммунисты колхоза и беспартийные активисты отлично понимали напряженность момента. И потому, едва председатель упомянул о столбах, со своего места поднялся Абдурахман-мираб.