Третий путь - [65]

Лютер лишь поморщился в ответ, вспоминая лицо старого товарища, с которым они служили в Армии Чистых Людей. Сехрим Гурони. Сын эрла в Райно, настоящий папенькин сынок, пользовавшийся в армии всеми возможными привилегиями, державший в руках оружие лишь для позирования художникам, да еще и в доспехах офицеров.

Конечно, никакой реальной власти у него никогда не было, лишь имя отца, однако ему мало кто осмеливался перечить. Когда Лютер стал Тысяцким, Сехрима назначили его правой рукой, хотя сам сын эрла предпочитал называть себя не иначе как покровителем командира.

Почти за полгода до окончания войны, тысячу Лютера перебросили на юг Большого Континента, где им предстояло выступить в качестве дополнительного сдерживающего фактора для Южных Головорезов. Сехрим, однако, выдержал лишь месяц спокойствия. Он беспробудно пил и трахал все, что движется, и коли не отец, его бы давно вытурили из армии. В конечном итоге, перепробовав вины и женщин всех возрастов, он решил, что неплохо бы показать дикарям, что такое настоящая сила.

Без ведома Лютера, он собрал отряд человек из двухсот, отправившись в лагерь Головорезов. Они напали на ближайший бивак и перебили мужчин, а затем изнасиловали всех женщин. Каким-то образом весть о нападении достигла остальных биваков, и тогда за отрядом Сехрима началась погоня.

Из двух сотен выжили около трех десятков, а из них, когда Южные Головорезы пришли мстить, целым остался один Сехрим, вовремя успевший сбежать. Лютер вообще думал, что он погиб, однако уже после становления викараном узнал, что тот объявился вновь и тоже вступил в новоявленную структуру. Спустя еще какое-то время вся его семья таинственным образом погибла, Сехриму по наследству перешли деньги и земли, но не репутация отца.

Великий Архикаран быстро сориентировался и отправил нерадивого вояку на Орлиный Континент в роли наместника-викарана Зела и даже не назначил ему аколита. С тех пор прошло почти три года, за все это время Лютер мало что слышал о Сехриме, кроме того, что если тот и изменился, то не в лучшую сторону.

— Обойдем лес с севера? — поинтересовался Войтос.

— Мы и так дали им слишком большую фору.

— Но лошади…

— Что по лесу, что по холмам, лошадей все равно большую часть дороги придется вести на поводу, — перебил прислужника Лютер. — Передай рыцарям, что мы отправляемся через два часа, пускай собирают все необходимое.

* * *

Ачукалла покинул Эфер. Никто не видел, куда он направился, но Мурра не собирался так просто сдаваться. Ему никогда не приходилось никому мстить, и новое чувство взыграло в нем ранее неизвестными красками. И все же он старался оставаться хладнокровным.

Первым делом необходимо что-то сделать с рукой.

Другие маги, жившие в городе, помогли ему собрать скарб, ведь от его дома осталось одно ледяное изваяние. Взамен он поведал им о скором прибытии наместника, чем немало их встревожил. Многие решили перебраться в ближайшие деревни, и Мурра более советовал Северовесье.

Сам же он направился прямиком в Мельничный уезд. Деревня находилась от Эфера дальше Северовесья, посреди леса, и добраться он туда смог лишь под вечер, на всякий случай избегая проторенные тропы.

По пути он столкнулся с огромным медведем, отчего-то сильно разъяренным, с бешеными глазами, налитыми кровью. Мурра решил, что животное попросту подхватило ушную инфекцию, добравшуюся до мозга. Он мог вылечить воспаление, но все его мази и капли остались в уничтоженном доме.

Гризли, грозно зарычав, кинулся на свою жертву, стремясь разорвать ее на куски. Вероятно, он решил, что это именно травник виноват в его состоянии, и у Мурры не было настроения его разубеждать. Стукнув посохом оземь и выкрикнув заклинание, волшебник заморозил все в радиусе двух десятков саженей. Он не хотел причинять зверю еще больше страданий, поэтому вложил так много энергии, мгновенно убив медведя. Несколько деревьев, никогда не видавших такого холод, треснули и рухнули. Через минуту Мурра растопил весь созданный лед, а затем с помощью огненной магии превратил огромное существо в пепел. Тоже он проделал и с поваленными деревьями, превратив их в удобрения для будущих растений.

Найти в Мельничьем уезде кузнеца проще, чем непотребный дом в Зеле, и так же просто попасть впросак. Работы у местных мастеров обычно мало, а долгий простой сказывается на качестве. Однако друзья в городе подсказали одного коваля, и травник направлялся прямиком к нему.

Дом Кладива оказался невзрачной покосившейся халупой, даже хуже, чем у остальных в деревне. Кузнецов, может, в поселении много, но вот зодчих и плотников явно не достает. Несмотря на это, рядом с хижиной стояла кузница, выглядящая куда авантажней. Построенная из серого обтесанного камня, она напоминала сжатый кулак, готовый вот-вот нанести сокрушительный удар.

Дверь открыл кряжистый, как и полагается кузнецу, мужчина, с широкими плечами и круглыми, гладко выбритыми щеками. На левой стороне лица Кладива выделялся шрам от ожога. Мурра мог бы назвать коваля очень крупным, если бы совсем недавно не повстречал Нандина.

— Мечи не делаю, — грубо гаркнул Кладив с порога, едва заприметив гостя. В длинном грязно-сером плаще с капюшоном и с котомкой на плече Мурра и в самом деле мог сойти за странствующего воина. Посох он спрятал неподалеку в лесу, так что кузнец решил, что посетителю требуется именно оружие.