Третий пол Берлина - [14]

Следует различать заведения, которым урнинги отдают предпочтение, но которые посещаются и другими личностями, от тех, которые посещаются исключительно равнополыми. К первым принадлежит большой ресторан с баварским пивом в Фридрихской части города, в котором уже в течении нескольких лет в определенные часы можно найти до сотни равнополых и больше. Также известные кофейни посещаются с предпочтением урнингами, причем можно наблюдать в течение нескольких лет перемены; часто это заведения, в которых хозяин или кто-нибудь из прислуги равнополые, обыкновенно предпочтение дается известным отделениям этих заведений. Урнические дамы встречаются часто в кондитерских; так в северной части города существует кондитерская, которая ежедневно от 4‑х до 6-ти часов вечера посещается урническими еврейками; они там пьют кофе, разговаривают, читают газеты, играют в «шкат» и в особенности в шахматы.

Летом урнинги в большом количестве собираются в известных загородных садах (ресторанах с музыкою), тогда как в других появляться по крайней мере вместе группами они избегают. В некоторых из таких садов, в которых играет музыка, можно заметить рядом с женской и мужскую проституцию.

В одном из самых фешенебельных таких садов-ресторанов с музыкою несколько лет тому назад замашки равнополых сделались так смелы, что туда были снаряжены чиновники уголовной полиции, чтобы положить конец их дерзкому поведению, которое не может быть с достаточной силой порицаемо.

Нужно воздать хвалу берлинской полиции, что она очень редко выступает в роли «провокаторов». Чиновникам полиции было бы очень легко открыть равнополых, ведя себя как таковые; говорят, что бывали случаи этого рода в прежние времена; мне известен только один подобный случай, который произошел в упомянутом заведении с музыкою: именно один урнинг принял чиновника уголовной полиции, который за ним наблюдал, за одного из себе подобных и вообразил себе, что тот делает ему авансы; велик был его испуг, когда он был за нужное прикосновение к чиновнику арестован и отправлен в участок; позже он был приговорен за оскорбление действием.

В Берлине существует еще целый ряд заведений, которые посещаются исключительно урнингами. Трудно точно обозначить цифру. Член медицинского совета Неке[38] вероятно прав, утверждая, что в Берлине существует более 20-ти урнических трактиров. Постоянно, в силу моей практики, я слышу об урнических ресторанах, которые мне до тех пор были неизвестны. Каждое из таких заведений имеет свой особенный оттенок; в одном встречаются более старые, в другом более молодые люди, еще в другом оба возраста перемешаны. Почти что все такие заведения хорошо посещаются, по субботам и воскресеньям они переполнены; хозяева, прислуга, таперы, исполнители куплетов — почти что без исключения равнополые.

Случалось видеть равнополых приезжих из провинции, которые в первый раз присутствовали в таких заведениях, доходившими до слез вследствие глубокого душевного умиления.

Во всех таких трактирах господствует благопристойность; от времени до времени они подвергаются контролю уголовной полиции и ее тайных агентов, но почти никогда не представлялось повода к вмешательству полиции.

Рудольф Презбер недавно в своем фельетоне, озаглавленном «типы всемирного города», дал наглядное изображение такого урнического трактира.

«Последней станцией этого интересного ночного странствования был более фешенебельный ресторан. В него не пришлось спускаться по скользким вытоптанным ступенькам, но, напротив, (мы вошли) по хорошо выметенной лестнице; он находился в лучшей местности города, в лучшем доме, убранство комнат было уютно, не без теплоты; на стенах висели картины в позолоченных рамах. Вместо гнусных оркестрионов, которые не отсутствовали ни в одном из прежде посещенных трактиров, стояло порядочное фортепьяно и возле него находилась огромная связка нот; у фортепьяно сидел сносный тапер, возле него худощавый юноша с пробивающейся бородкою, с женскими телодвижениями и вымученно-сладкой улыбкой; он имел на припомаженной голове широкополую шляпу с развевающеюся вуалью. Этот юноша пел голосом сопрано. Обе комнаты были наполнены гостями; как казалось, публика была не из дурных: никто не плюет на пол, никто не (ковыряет) чистит себе в ушах или чешет ноги, как мы были к нашему ужасу свидетелями в течение всего вечера (в других заведениях). (Между гостями можно было отличить) несколько почтенных старых господ, несколько выбритых (типа спортсменов), несколько художников, с завитыми (посредством щипцов) и приглаженными кудрями; того, кто отнесся бы к этой публике с непредупрежденным[39] добродушием, может быть ничего особенного в ней бы не поразило. Правда, может быть он был бы удивлен, что и второй певец пел голосом сопрано; может быть его поразило бы то обстоятельство, что в обеих густо наполненных комнатах не находилось ни одной женщины. Присутствующие пьют с умеренностью, за опрятно накрытыми столами; не произносится ни одного неприличного слова и песни, которые поются, не содержат скабрезных двухсмысленностей. Скорее по вкусу (почти что) набожно слушающего собрания оказывается сантиментальное. Один из певцов голосом сопрано пропел, раскачиваясь на своих бедрах, что походило на то, как будто он развевает плавно движущиеся, шумящие, женские одеяния, очень нежную песенку; когда он кончил петь, старик очень знатного рода, сидевший за нашим столом, обратился к одному из нас, похлопал его с легким оттенком интимности и скромным тоном, но с загадочным