Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны - [131]

Кстати, почему Даллес хотел обязательно встретиться с Парри? Было ли это желание продиктовано сентиментальными соображениями — увидеть человека, спасенного от смерти? Отнюдь нет — и это можно понять из разговора седовласого Парри со своим «освободителем». Парри спросил его:

— Какую сделку вы заключили с немцами, что они меня освободили? Я хочу немедленно отправиться в Италию, чтобы продолжить борьбу с нацистами и фашистами!

Именно это не входило в планы Даллеса, который под различными предлогами стал убеждать своего собеседника в том, что он должен минимум две недели пробыть в Цюрихе. Парри и Усмиани нехотя согласились.

Чем же занимался все это время Вольф? Ведь с момента перехода границы прошло более 8 часов. Вайбель — по примеру встречи в Лугано — использовал паузу для своеобразной «профилактической подготовки», главным лицом которой снова стал профессор Хусман. Во время поездки он оставался наедине с Вольфом и беседовал с ним на самые различные темы: о Рузвельте, западных демократиях и Советском Союзе, об ошибках, допущенных Гитлером (например, о том, что он мог бы предотвратить вступление США в войну), о безысходности военного положения Германии, о личной ответственности Вольфа и так далее…

Если, основываться на докладе Вайбеля, то цель Хусмана в многочасовой беседе с Вольфом была такова: подготовить его к мысли, что капитуляция неизбежна; заставить не поднимать вопроса)о расколе союзников; еще раз (для успокоения штаба Александера в Казерте) добиться подтверждения, что Гитлер и Гиммлер не давали Вольфу указаний о поездке в Швейцарию, наконец, убедить Вольфа, что он не должен поднимать вопроса о судьбе всего рейха, а говорить только о Северной Италии. Тем самым Вольф еще раз получил ясное предупреждение о «запретных темах».

Именно этим можно объяснить характер увертюры переговоров на Генферштрассе. Когда Хусман ввел Вольфа в уютную комнату с камином (Даллес, видимо, начитавшись детективных романов, считал, что камин располагает к откровенности), Даллес открыл «заседание» и дал слово Хусману, который повторил уже известные Вольфу рассуждения. После этого Хусман оставил Вольфа с Даллесом и Геверницем. Как принято писать в романах определенного толка, уютно потрескивали дрова, и, попивая виски, гости стали болтать о том о сем…

К сожалению, сведения о содержании этих переговоров не так обширны, как доклады Вайбеля о его собственной деятельности. Сам Даллес изложил ход бесед так: Вольф сообщил, что «готов поставить свою организацию на службу союзникам во имя прекращения военных действий». Однако его желания, мол, недостаточно, ибо необходимо согласие военных, в первую очередь Кессельринга. Такое согласие Вольф берется получить. Если Даллес обеспечит связь с верховным командованием союзников, то Вольф добьется приезда Кессельринга или его уполномоченных в Швейцарию.

В ответ Даллес заверил его, что такая связь у него есть — не только с Казертой, но и с Вашингтоном. Он констатировал, однако, что не может дать никаких заверений, так как ему неизвестна позиция Кессельринга. Переговоры были продолжены в 9 часов утра на следующий день, правда, не с Даллесом, который срочно уехал в Берн, чтобы доложить в Вашингтон и Казерту о беседах с Вольфом. Американскую сторону снова представлял Геро фон Геверниц. Вольф уточнил: через неделю планируется визит самого Кессельринга к Даллесу. Далее, СС освобождает 350 английских и американских военнопленных, содержащихся в лагерях Северной Италии.

Наконец, командование войск СС «облегчит» возвращение итальянских офицеров из Германии в Северную Италию, чтобы они «непосредственно после прекращения огня смогли выполнять важные задачи в своей стране». Вайбель пишет, что вопрос о возвращении итальянских офицеров был поставлен самой западной стороной, что проливает свет на англо-американские планы «наведения порядка» после капитуляции при помощи вермахта.

Но об одном условии переговоров Даллес умолчал. О нем рассказывал мне Вольф:

— Г-н Даллес выдвинул одно предварительное условие для дальнейших переговоров. Оно сводилось к тому, что я должен обязаться не вступать в такие же переговоры с какой-либо другой союзной державой…

Тут я воспользовался случаем и решил спросить об эпизоде с «Такером», который был мне известен из исторических публикаций.

— Такер? — переспросил мой собеседник. — О, конечно, я хорошо помню эту историю и по этому поводу хотел бы сообщить следующее. Где-то в середине февраля, после моего возвращения из Берлина, мне доложили, что захвачен секретный английский эмиссар, направлявшийся из Швейцарии в Северную Италию. Вместе с ним были два итальянца — радист и шофер. Захватившая их фашистская полиция смогла установить, что эмиссар имел задание попасть к Муссолини или к главнокомандующему фашистскими войсками маршалу Грациани. Как только органы СС узнали об этом, я потребовал привезти захваченных к себе и лично допросил англичанина, назвавшегося Такером…

— Что же выяснилось?

— Я долго беседовал с Такером, поселив его в прекрасном отеле в Гардоне. В конце концов, он раскрыл цель своей миссии: ему нужно было выяснить у Грациани, что он захочет получить от западных союзников за предотвращение коммунистического восстания в Италии и создания там советской республики? Именно эту перспективу видели в союзном штабе маршала Александера в Казерте и именно ее хотели предотвратить.