Треснутая трубка - [35]

Оставшись одни, геолог и негр не стали терять время даром. Первым делом они набрали в дуплах деревьев сухого мха для мягкой постели и перенесли на нее раненых. Потом Крэ взял флягу и побежал в джунгли искать холодной воды…

Природа между тем выходила из ночного сна. Незаметно растворился в потеплевшем воздухе туман. По невидимым вершинам деревьев начал прогуливаться ветер, отчего джунгли сразу заполнились мерным гулом. В десятки, а потом в сотни голосов начали щебетать птицы, со стороны озера донесся печальный рев неведомого зверя, и, как бы в ответ ему, недалеко грохнулось на землю отжившее свой век дерево.

— Гуринэ… — Заслушавшийся Гурьян вздрогнул: оказывается, рядом стоит Крэ. — Смотри, Гуринэ… На того смотри!

Бледно-серое лицо молодого раненого на глазах наливалось румянцем, — выходит, действительно чудодейственным было лекарство старого охотника! И через минуту раненый зашевелился, попытался поднять руку и застонал.

— Вас-сер[15]… — еле прошептали его губы.

— Ага, пить просит, — обрадовался Гурьян и присел к раненому. — Дай сюда флягу, Крэ. Знаешь ли, дружок, это самый настоящий немец! И пить он захотел тоже по-настоящему…

Напившись, раненый облизнул пересохшие губы и уже довольно четко произнес:

— Данке шен[16]…

— Благодарит нас с тобой, — объяснил Гурьян молодому охотнику, который сидел рядом, скрестив ноги, и следил за всем происходящим, затаив дыханье. Обрадованный, тот вихрем сбегал за водой еще раз, но пожилой раненый почему-то не захотел пить: сделал всего пару глотков и намертво сжал губы.

Зато молодой, видимо, совсем начал приходить в себя: веки у него дрогнули, он открыл глаза и с минуту бессмысленно смотрел перед собой. Но вот его глаза удивленно уставились на Гурьяна, потом на Крэ, он дернулся всем телом, и взгляд его сразу же налился злостью. Или отчаянием?

— Не бойтесь нас, товарищ, — как можно теплее сказал ему Гурьян. — И вообще — ничего не бойтесь. Теперь вы в безопасности.

Раненый наконец заметил, что раны у него тщательно забинтованы, что товарищ его, тоже перебинтованный, заботливо уложен на мягкий сухой мох, и в глазах его мелькнул живой интерес. Гурьян с Крэ заулыбались.

— Кто вы?.. — почти уже в голос спросил раненый.

Гурьян торопливо присел к нему.

— Геологи мы, — сказал по-немецки, стараясь произносить каждое слово отчетливо. — Ге-о-ло-ги. Понимаете? Вон в ту сторону держим путь, — махнув рукой в сторону Сатлэ, объяснил Гурьян.

Раненый, услышав его слова, вдруг заволновался, несколько раз отрицательно покачал головой, попытался даже присесть, но тут же повалился обратно.

— Не надо туда идти! Слышите, нельзя подходить к этим горам близко! — с жаром прошептал он и опять потерял сознание.

Пришел он в себя лишь после того, как Гурьян протер его горячий лоб и виски холодной водой. Открыв глаза, снова хотел было что-то сказать, но Гурьян не дал ему заговорить, спросил:

— Скажите, а кто вы?

— Карл Мюллер, — ответил тот. — Меня зовут Карл Мюллер… Только позавчера удалось нам вырваться из этих гор. Там — ад, уверяю вас. Нельзя вам идти туда!..

— От кого вы бежали?

— От страшных людей!

— Товарищ, — тихо спросил Гурьян, — скажите: не вы ли посылали в эфир формулу Сараматской радуги?

Услышав про формулу, раненый насторожился, в упор взглянул на геолога и, встретившись с его глазами, видимо, все понял — на потрескавшихся его губах появилась теплая улыбка.

— Друзья… — прошептал он. — Друзья, значит, вы слушали наши радиопередачи?..

— Да, слушали.

— Каждый день?

— Да.

— И — что же?

— Делаем все, что надо.

— В Зликэ тоже знают?

— Разумеется.

— А смогут там поднять радугу?

— Смогут.

— Успеют ли в срок?..

— Наверное. Прилагают все силы.

— А кто вы сами? — по глазам Карла Мюллера, горящим любопытством, недоуменным, Гурьян понял, что ему хочется узнать, откуда здесь он, белокожий, лично?

— Геолог. Советский геолог.

— Откуда, откуда?..

— Из Советского Союза. Приехал обучать кадры республики Зимбамве.

Услышав последние Гурьяновы слова, Карл Мюллер радостно блеснул глазами, снова попытался подняться, присесть, но опять не смог и, повернув голову в сторону старика, лежащего рядом, горячо заговорил:

— Отто Ойслендер! Господин Отто Ойслендер!.. Они слышали наши передачи! Профессор, они записали вашу формулу!..

Гурьян взглянул на неподвижного старика и поднес палец к губам:

— Карл, ваш товарищ еще без сознания…

— Вы… вы должны его спасти. Во что бы то ни стало… Я два дня тащил его по джунглям, хотел как можно подальше от крепости… Отто Ойслендер — великий ученый… помогите ему, пожалуйста…

— Хватит, Карл!..

Это был голос ученого. Он, оказывается, тоже открыл глаза и пристально смотрит на советского геолога. Гурьян придвинулся к нему.

— С кем имею честь говорить? — Голос у профессора жесткий, полный достоинства.

— С советским геологом. Вас слушает консультант геологической экспедиции республики Зимбамве.

— Вы приняли формулу Розовой радуги?

— Да, приняли.

— У Зимбамве хватит сил поднять ее от Зликэ до Сатлэ?

— Хватит, профессор.

— Но у республики совсем еще слабые научные кадры…

— Им помогут.

— Кто?

— Физик Саржов. Под его руководством в Зликэ уже закончили сборы мощного прожектора для поднятия Сараматской радуги.