Треснутая трубка - [37]

Другой нацист, услышав это, сразу же переправил бы профессора в Берлин. Но не таков был фон Бранхаус. Уж очень ему хотелось завладеть тайной Отто Ойслендера и поднести Гитлеру новое оружие как собственное изобретение. Вот почему он продолжал держать ученого у себя и, скрипя зубами, истязать его каждую ночь. Когда же фашистская Германия потерпела окончательный крах, фон Брамхаус забрал с собой в подводную лодку и физика.

И все же неудачливому фашистскому ракетчику удалось выведать у Отто Ойслендера его тайну…

Карл Мюллер взял из рук Гурьяна флягу, отпил из нее несколько глотков и продолжил рассказ:

— Возможно, главарь нацистского лагеря в Сараматских горах так бы и умер, не узнав тайны профессора, но лагерный врач — он любит называть себя Богом Смерти — приготовил в своей лаборатории какое-то новое лекарство, сделал им укол Отто Ойслендеру, и после этого профессор, не помня себя, на первом же допросе ответил на все интересующие Бранхауса вопросы. А дальше… Дальше он быстро понял случившееся, сам пришел к начальнику лагеря и попросил создать ему условия для работы. После этого ученого окружили заботой и вниманием (насколько это можно принять, когда следят за каждым твоим шагом). Между фон Бранхаусом и Отто Ойслендером установилось как бы невольное согласие: первый, не по своей вине, но все же выдав тайну, как бы примирился со своей судьбой и решил дожить свой век спокойно, а второй, хотя и не верил профессору, делал вид, что простил ему многолетнее упрямство, так как понимал: без автора трудно будет воплотить в жизнь его изобретение.

Первым помощником Ойслендера и соглядатаем за ним Бранхаус назначил отца Мюллера. Тот, конечно, был помощником слабым, а доносчиком — тем более. С профессором он любил разговаривать не о работе, а о послевоенной судьбе Германии, о международном положении, о будущем подрастающего в африканской глуши сына и при первом же удобном случае убегал к нему… Как ни странно, отеческой любовью к Карлу, самому молодому из всех узников крепости, воспылал и сам фон Бранхаус. Он часто и подолгу разговаривал с ним, водил с собой на охоту, но Карла нисколько не занимали его высокопарные речи о великом назначении арийцев на земле, об их праве распоряжаться жизнями как отдельных людей, так и целых народов. Гораздо больше влекли парня рассказы отца об одной тихой деревушке на берегу Эльбы, о родной матери…

Заболел отец Карла внезапно и через три дня умер. Перед смертью сказал сыну:

— В лагере, Карл, всего одни человек, которому я могу доверить тебя: это — профессор. Слушайся его во всем и, чем можешь, помогай ему. А если посчастливится тебе когда-нибудь попасть на родину, поклонись за меня голубой Эльбе…

Вскоре Отто Ойслендер вместе с инженерами закончил монтировку прожектора, который мог поднять смертоносную радугу на двадцать километров в радиусе. Испытания прошли успешно. Начальник лагеря довольно потирал руки и мечтал о таком устройстве, которое могло бы сжигать цель на расстоянии многих десятков, сотен километров. И в это время Карл, работавший уже помощником начальника радиостанции, узнал, что Бранхаус тайно связывается по эфиру с расистами Южной Африки. Однажды молодой радист спрятался в потайном люке и подслушал весь разговор начальника лагеря с расистами. Бранхаус сообщил, что испытания нового мощного оружия прошли успешно, и просил вывезти его и некоторых верных ему людей на подводной лодке в Южную Африку. Те, наслышанные про Бранхауса еще со времен второй мировой войны, соглашались с радостью, но в качестве подтверждения о наличии нового оружия просили взорвать столицу ненавистной молодой республики Зимбамве.

— Поможете нам — всю республику поднимем на воздух! — самодовольно заверил их Бранхаус.

Сделка состоялась.

Об этом разговоре Карл рассказал профессору. Тот сразу страшно заволновался, забегал по комнате, бормоча: «Яд, яд!.. Но ведь на каждый яд должно быть противоядие!..» После этого профессор стал подолгу запираться в своей комнате, просиживая напролет все ночи, и никому, даже Карлу, не было к нему доступа. Впрочем, иногда Ойслендер приходил к Карлу на радиостанцию и подолгу слушал разноязыкий эфир. И вот однажды, услышав передачу радиостанции Зликэ о том, что в столице республики Зимбамве с помощью советских ученых организуется научный центр, он опять сильно взволновался:

— Вот кто сможет нам помочь!.. Помоги мне, Карл!

— Каким образом, профессор?

— Сообщи в эфир о нашей проклятой колонии и прочитай формулы моей новой радуги, которая может погасить радугу смерти…

— Так вы, профессор…

— Да, в последние дни я только и делал, что искал формулы новой, Розовой радуги. И нашел! И ничего удивительного в этом нет: жизнь, брат, всегда сильнее смерти!.. И кажется мне, что советские ученые смогут разгадать значение моих формул и понять всю меру опасности, нависшей над Зликэ…

Карл Мюллер помолчал, переводя дыхание, и продолжал спокойнее:

— Ну, а дальнейшее вы, видимо, представляете и сами, раз принимали наши передачи… Во время последнего сеанса в радиостанцию ворвались солдаты во главе с самим фон Бранхаусом. Но узнать, что мы передали, им не удалось, потому что последнюю часть формулы, профессор читал по памяти. Видимо он чувствовал, что за ним следят, и сжег все бумаги с расчетами… Ну, «допросы» Бранхауса вы тоже можете представить, стоит лишь посмотреть на нас… Как нам удалось убежать? Удалось из-за самонадеянности фон Бранхауса. Он, видите ли, думал, что во всем лагере мыслящим остался один только профессор и, бросая нас после допросов в яму, оставлял караулить одного лишь старого техника Шульца. Вот он и сообщил нам однажды, что утром нас ждет укол врача Бога Смерти, после чего мы выболтаем все и будем сброшены со скалы в океан… Он же помог нам выбраться из ямы и посоветовал бежать в джунгли.