— Спокойной ночи, Гермес! — произнес он немного усталым голосом. — Желаю доброго отдыха.
Через открытый иллюминатор послышались шумные всплески воды, — это дельфины направлялись в дальний конец бассейна. Вскоре, громко переговариваясь и весело подтрунивая друг над другом, покинули катер матросы во главе со своим капитаном. Они еще днем говорили Виталию, что собираются сегодня в соседний совхоз на вечер молодежи. Совхозные девчата, небось, уже заждались их.
В заливе наступила обычная для вечера тишина. Только мелкие волны, лениво выплескиваясь на берег, перекатывали с места на место камушки. На восточной стороне бухты засветились огни морского порта, откуда-то издалека донесся басовитый гудок теплохода.
Синичкин, повернувшись к лаборантке, которая застыла в проеме двери каюты, зачарованно глядя в морскую даль, спросил:
— Рена, может быть, и у вас было желание сходить в совхоз?
— Да нет, Виталий Сергеевич… В такой тихий вечер иногда хочется побыть в одиночестве. Задумалась вот…
— О чем же, если не секрет?
— О разном. Но больше, пожалуй, о дельфинах. Вот вы уже сколько времени изучаете их, были у вас и неудачи, да и жизнь всегда беспокойная — сегодня тут, завтра там, а дело свое все равно любите, всего себя отдаете ему. Конечно, вы уже многого достигли в биофилологии. Но я все больше задумываюсь о разнице между Гермесом и остальными дельфинами. Почему же они трудно осваивают человеческий язык?
— А-а, вот вы о чем, — подошел Синичкин к девушке. — Во-первых, для особого беспокойства нет серьезного повода. Утверждать или даже усомниться, что остальные дельфины никогда не станут разговаривать, явно преждевременно. Ведь слова наши, преобразованные биофотом, они уже воспринимают. Это во-вторых. А в-третьих…
— В-третьих, — подхватила девушка, подражая синички некой манере все раскладывать по полочкам, — они так и не научились мыслить. Только Гермес чуть-чуть отличается от других.
— Об этом я собирался сказать позже. Но коль вы затронули… Верно, не все тут просто. И по некоторым моим соображениям…
— Интересно, каким?
— Процесс исторического развития этих морских существ мне, как и другим ученым, еще далеко не ясен. Тут имеются разные гипотезы. Отдельные мысли, предположения — кое-кому они, возможно, покажутся просто фантастичными — не дают покоя и мне… Если в двух словах… Я частенько спрашиваю себя: не было ли на земле уже до зарождения человечества какой-то иной цивилизации? Скажем, миллионы лет назад. Осмеливаюсь даже ставить вопрос так: почему наидалекие предки нынешних дельфинов не могли быть разумными, трудоспособными существами? Допустим, на них обрушилась какая-то катастрофа космического характера, в результате которой резко изменились климатические условия нашей планеты, и они погибли. Но не все, часть из них спаслась в морях и океанах. Постепенно менялось и телосложение сохранившихся существ, потому что большую часть времени проводили они теперь в воде, хотя по привычке, унаследованной от предков, выходили еще и на сушу. Все, что требовалось для существования, им с лихвой предоставляла вода, и со временем они полностью расстались с сушей. В море им не надо было заботиться о пище, жилье. Не было здесь и силы, способной угрожать жизни разумных существ. Так проходили столетия за столетиями, на смену поколениям приходили новые поколения, и в условиях спокойной, всем обеспеченной жизни дельфины изменились до неузнаваемости. Так как им не надо было заботиться об облегчении процессов труда, мыслительный центр головного мозга дельфинов как бы рассасывался и убывал, и они становились обычными морскими животными…
— Выходит, наши подшефные — последние представители дочеловеческой цивилизации?
— Сегодня наука довольно четко представляет картину изменения туловища дельфина в ходе его приспособления к водному миру. Но сохранились и признаки, напоминающие о связях дельфина со своими цивилизованными предками. Например, как и люди, дельфины дышат кислородом, сохраняют инстинкт родства. Исключительно сильно развит у них и инстинкт коллективизма, взаимопомощи. Думается, ультразвуковые свойства речевых органов дельфинов также подтверждают правомерность моих предположений. Разве не удивительно, что эти морские обитатели поразительно легко ориентируются в океанах, а знакомые без труда разыскивают друг друга на расстоянии десятков тысяч километров? В то же время теперь мы знаем и об убывании, постепенном обеднении арсенала ультразвуковых сигналов дельфинов. Разница между Гермесом и другими нашими подопечными как раз о том и свидетельствует.
— А как все это совмещается с особенностями головного мозга?
— Верно, такого развитого мозга, как у дельфина, на земном шаре нет ни у одного другого животного. Мне кажется, если люди сумеют найти пути тесного общения с дельфинами, то они смогут приостановить и процесс их перехода в разряд животных. Но и это не все: в случае удачи человек, вполне возможно, попытается также «приподнять» своих морских друзей до уровня их прежней цивилизации. Представляете, Рена, какие огромные перемены ожидают человечество, сумей оно договориться с дельфинами о совместных действиях в море?
