Травма. Невидимая эпидемия - [30]

– Очень часто травма, с которой мы встречаемся в обществе, устроена точно так же.

– Именно. Например, систематическое превышение полицейскими своих полномочий. Из-за него мы (двое белых мужчин) будем бояться получить штраф за нарушение правил дорожного движения. А двое мужчин с другим цветом кожи будут бояться, что их застрелят. Их можно понять. Даже если они будут делать все то же самое, что делали бы мы, их все равно, возможно, застрелят. Их страх обоснован и вызван отголосками ужасов, которые реально творили и творят представители власти. То же самое с сексуальным насилием и мизогинией. Есть ужасные очевидные травмы, такие как изнасилование. Однако за ними не видны микроагрессии и микротравмы, которые происходят постоянно и незаметно подталкивают культуру к тому, чтобы потакать угнетателям.

– Никто не удивляется тому, что у кого-то больше прав, а у кого-то меньше. Все воспринимают это как должное. Сложно бороться с таким отношением, потому что мы редко ставим его под вопрос. Здесь трудно сдвинуть дело с мертвой точки. Но если мы хотим смягчить последствия социального расслоения, то нам придется критиковать эти предрассудки. И системы, которые на них основаны. Ты верно заметил, что системы угнетения опираются на способность изменять психологию целых групп людей. Травма действительно ведет к искажению восприятия окружающего мира и нашего места в нем.

– Виктор Франкл пишет об этом в работах о холокосте. Речь не только о ПТСР. Люди теряют веру в Бога из-за такой чудовищной травмы. Это не диагноз. Такого нет в руководствах по психическим расстройствам[5]. А ведь потеря веры означает глубокое изменение твоего отношения к жизни.

– Сложно представить себе последствия такой потери. Ведь религия определяет многие аспекты восприятия себя и мира. Что будет с человеком, если все это будет разрушено?

– Посмотри, как иногда меняются люди, которые до травмы никогда даже не думали о самоубийстве. Организация «Врачи без границ» и Международный комитет Красного Креста сообщают о верующих сирийских матерях из числа беженцев, которые в один момент просто берут и топятся в море. Их мир рушится до основания. Ведь их культура и религия никогда не позволили бы им бросить детей и совершить самоубийство. Так что представьте, насколько сильно их изменила травма. Конечно, я привожу крайние случаи, но принцип верен и для менее тяжелых случаев травмы. Всего лишь нескольких ударов судьбы достаточно, чтобы изменить человека и его реальность до неузнаваемости.

– Совершенно согласен. Не обязательно становиться жертвой изнасилования, чтобы восприятие себя и мира изменилось. Я замечал это даже у себя, хотя часто не придаю своим травмам особого значения. Но иногда я начинаю четко осознавать такие изменение. Вот, например, я стал после смертей брата и матери по-новому думать о ком-то или о чем-то. Но это касается только малой части, которую я замечаю. Как часто я не осознаю такие изменения? А ведь мои травмы даже не были преступлениями, специально совершенными против меня. Ты прав, что это многое меняет, если кто-то вредит тебе намеренно.

– Конечно. Вспомни цунами 2004 года в Индийском океане. Одни пострадавшие разозлились на Бога, другие – нет. Все зависит от того, воспринимаешь ли ты событие как направленное лично против тебя. То же самое в Камбодже. Если ты веришь в карму, ты будешь совершенно иначе воспринимать пытки и изнасилование. Множество факторов определяют то, насколько стойким является человек и что нужно, чтобы вывести его из строя. Например, дети, которые потеряли родителей и всю свою прежнюю жизнь из-за цунами, оставшись сиротами, тоже переживали это по-разному. И я ни в коем случае не хочу преуменьшать психологические последствия этих событий. Но их мировоззрение тоже имеет значение, потому что мировоззрение – это один из факторов, которые определяют, что дальше будет с этими детьми.

– Я хочу снова поговорить о людях, которые пережили личную травму – травму, которая была направлена именно против них. Я думаю о непоправимом вреде, который наносит такая травма нашему восприятию мира. Мне кажется, психиатрия часто игнорирует этот вред. Как будто, если мы не можем поставить галочку и сказать, что это ПТСР, – то и говорить тут не о чем. Тут нет реальной травмы. Такой подход оказывает людям в беде медвежью услугу. Травма может порождать целый букет синдромов, которые вовсе не сводятся к ПТСР. Как ты и сказал, в руководствах нет строчки с диагнозом «потеря веры в Бога».

– Диагноз ПТСР часто помогает организовать для людей необходимую помощь. Особенно если мы говорим о масштабных, международных травмах. Можно предсказать изменения мозга после травмы, и описано, к каким мыслям и формам поведения это может приводить. Но диагнозом ПТСР дело точно не ограничивается. Он даже не слишком подходит на роль лакмусовой бумажки. Есть примеры, когда человеку отказывают в предоставлении убежища, потому что он не подходит под критерии ПТСР. Здесь принимаются неверные предпосылки. Например, о том, что если у человека нет ПТСР, то его травма незначительна. Это совершенно неправильный и устаревший способ смотреть на травму.