Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [30]

Вот так я и дал вещам свободный ход, я принес в этот мир свободу и не только для людей, но для всего, ибо в моем творении «Еще-Не-Существование» почти столь же важно, как и «Существование», и люди сами должны решать, что из существующего им под силу претворить в жизнь в один прекрасный день в этом мире. Со смирением и покорностью хочу указать на то, что именно мой мир отличается от мира Бога: Бог создал совершенный мир, Свой мир, но это и есть то единственное, что мы имеем в остатке[55], а здесь важна категория совершенного вида, ибо с того времени мир движется дальше по моим правилам; кто может действительно согласиться с тем, что Бог и сегодня еще продолжает творить?

Естественно, и я иногда мечтал написать сценарий, по которому следовало бы раз и навсегда устроить этот мир, и из-за своего честолюбия я бы, конечно, взял на себя режиссуру и отбирал бы исполнителей до тех пор, пока не нашел бы достойных, и я мог бы быть очень педантичным во всем. Тогда на мне лежала бы и вся ответственность, от которой я никогда не смог бы отделаться, даже если бы все исполнители были такими же дилетантами, как и всегда. Ну как я мог бы оставаться довольным глупыми представлениями людей, которые умудрились не справиться с поистине образцовыми условиями Рая и споткнулись о первую же веревку, натянутую на их пути. Сегодня я уверен, что через самое короткое время я бы полностью отчаялся и, возможно, капитулировал бы перед людской природой, вот так же в гневе Господнем чувствовалась изрядная толика безропотного смирения, когда Ему стало ясно, как именно человек из-за единственного куска пресловутого плода одним ударом нарушил все Его прекрасные планы.

Как бы то ни было, чувства Бога меня волнуют, и я не прельстился тем, чтобы взять на себя больше ответственности, чем необходимо, поэтому свободу человека делать что-либо или бездействовать можно было бы принять за леность творца, если бы для нас как творцов и метафизических существ не было ничего важнее и интереснее, чем каждую минуту заботиться о судьбе мира и людей, и потому для нас действует другой вид эффициенции, т. е. степени эффективности, измеряемой масштабами, которые неизвестны в этом мире и не могут быть судимы людьми. Не хватало только, чтобы мы должны были терпеть критику людей, а они разбирали бы наше творение по косточкам и давали изящные оценки в зависимости от их вкуса и моды; сегодня им небо было бы чересчур синим, поскольку в моде иной цвет, а завтра они возжелали бы иметь еще один пол по собственному произволу.

Я скажу, что предназначение людей заключается в том, чтобы активно выступать на жизненной сцене; не они сидят в партере, где им не место, и не они одаривают аплодисментами и критикой выступающих. Это положено Богу и мне и, может быть, кое-кому еще, но людей это пока не касается, об этом они узнают заблаговременно. Так что в конечном итоге все будет зависеть только от того, как люди распорядятся свободой, тем великим даром, в котором отказал им Господь, а я защитил и сохранил в бесконечном моем благоволении, и, таким образом, только они несут ответственность за то, чтобы на сцене были наилучшие импровизации, когда они убедятся в том, что никакого сценария не существует, благо его никогда и не было.

Бог, во всяком случае, сосредоточился в своем Творений на глобальных делах, на вещах огромного масштаба, Он отделил небо от земли и день от тьмы, и Он собрал воды, чтобы можно было посуху ходить по земле. Это было грандиозно и впечатляюще, и в этом я не мог и не хотел с Ним состязаться, такова была моя цена, которую я заплатил за то, что поздно явился в действительный мир. Для меня оставался единственный шанс — начать абсолютно с другой стороны спектра, с маленьких, буквально мельчайших вещей, поэтому я не занимался такими глобальными вещами, как небо и земля, а выстроил свою стратегию таким образом, чтобы продвигаться вперед, начиная с малого. Разве не бытует поговорка «Дьявол таится в мелочах»? И это правильно, ибо именно так я начал свое творение, из малых частиц я составил атомы, из них — молекулы, из них — протеины, из протеинов — жизнь, а из нее — человека и его культуру.

Теперь, когда все хорошо удалось, я сам иногда забываю, какое тонкое чувство, какая нежность и (говорю об этом с гордостью) какое изящество потребовались для того, чтобы этим меленьким частицам, про которые я никогда точно не знал, где именно они находятся, и которые сами никогда не могли решить, изображать им энергию или материю. И правы были люди, верившие когда-то, что покой есть естественное состояние всех вещей, ибо так это было когда-то в Раю, созданном Богом, когда все было совершенным и больше не должно было изменяться, развиваться и двигаться. В моем мире малейшее вращение разрастается и усиливается безостановочно и постоянно, я так устроил, чтобы всегда все было в движении до скончания дней, и назвал это энтропией, а когда вновь наступит повсеместное состояние покоя, оно будет продолжаться до той поры, пока я не решу, чтобы все началось заново.

Во все времена, что грядут еще до конца дней, я решил полагаться на малейшие объекты, которые всегда оставались мне верны и никогда меня не подводили. Мое — это квантовая механика, тут я как дома, в то время как механика небес мне до сегодняшнего дня оставалась чуждой, и пока еще никому не удалось