Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [19]

Между прочим, я до сих пор еще не назвал имени утки, которую звали Пенелопа, что в этом отношении очень хорошо подходило, поскольку «penelops», по крайней мере, в греческом языке, точно означает «утка». Но на чем мы, кстати, остановились? Правильно, на вопросе о том, действительно ли и в какой степени тот жуткий мир за пределами Рая на самом деле может являться составной частью творения Господа, Совершенного, Великолепного, Всемогущего и так далее. Сомнения, которые могут меж тем закрасться в душу некоторых благосклонных читателей (и, надеюсь, также некоторых столь же благосклонных читательниц, внимательность которых я особенно ценю) относительно данного тезиса, я могу только подтвердить. Я располагаю об этом точными сведениями, потому что в то время я присутствовал при этом почти с самого начала и — признаюсь — тот, кто создал наш мир, в котором живет большинство из нас, я сам; и горжусь этим, так как этот мир все еще функционирует по тем правилам, которые я тогда придумал.

Теперь, очевидно, пришло время наконец представиться: я тот, кого обычно называют Дьяволом. Ко мне обращаются также по имени Абраксас и считают меня творцом и властителем мира, что отнюдь не так уж и неправильно. Я соединил в себе силу 7 планет, а имя Абраксас состоит из 7 букв, а если сложить их числовые значения, то получим число 365 (в лат. написании «Abraxas» состоит из 7 букв; здесь, очевидно, имеет место гематрия, от греч. — толкование слова, исходя из численного значения входящих в него букв. — Прим. Пер.), стало быть, я правлю в каждый день года, не давая себе ни минуты отдыха, а другие позволяли себе такое, создавая собственные творения. У меня нет для самого себя имени, а если бы я его имел, то я бы его здесь не выдал, поскольку оно никого никоим образом не касается; иначе люди постоянно взывали бы ко мне, что мне очень бы мешало в моем созерцательном покое, в котором я так нуждаюсь после стольких лет работы и усилий.

Для меня нашлось много других имен[34], когда в меня еще твердо верили, — Сатана, Шайтан, Вельзевул, Иблис, Велиал, Бегемот, Сет, Ариман и много еще таких, что мне не очень нравились, но больше всего из всех них мне приятно имя Люцифер, поскольку оно несет такой прекрасный и правильный смысл — «Несущий свет»[35]; я особенно хорошо чувствовал себя в начале эпохи Просвещения, но все это было очень давно, и именно поэтому я вновь выбираю этот путь, чтобы еще раз оставить нестираемый след в памяти образованной публики. Чтобы показать, насколько это серьезно, я объявляю себя ответственным за любой дефицит, который только может быть в этом, нашем, мире, даже если я не каждый раз был причиной его возникновения. Но этот, наш, мир стоил мне большого труда, поскольку для каждого, кто не является богом, творение создает существенные проблемы, несмотря на это, оно есть и остается моим творением, и поэтому я целиком и без оговорок признаю себя ответственным за это мое создание.

В последнее время люди привыкли то самое место, за которое, по их мнению, отвечает Дьявол, называть не иначе как Адом, что меня особо раздражает, когда они представляют себе самое ужасное из всех мест, где переносят все возможные муки, во всяком случае, там всегда присутствует поток негасимого огня, который пылает и его волны кипят и накатывают, вызывая скрежет зубовный сынов человеческих, звук, который мне чрезвычайно неприятен. И люди говорят, что после конца всех дней останется всего только два места, а именно Небесный Иерусалим, где будут пребывать избранные и праведники, и Ад, в котором вечно будет править Дьявол, и там будут находиться грешники и неверующие. Люди создали собственную географию Вечности, хотя они в этом ничего не понимают, однако все это есть великая тайна, которая хранится у Бога и у меня, и мы откроем ее лишь в конце всех дней, а до того все будет продолжаться, так как Время[36] является моим творением, моим детищем, его я специально выпросил для себя у Бога, и Он мне его доверил.

А теперь я истинно хочу сказать: изначально было лишь два мира, и на веки вечные других миров не будет, а именно Сад, который Бог отрешил от людей, так что вернуться туда они смогут, лишь если Ему этого захочется, и затем этот наш мир, который создал я и которым я горжусь, пусть людям он и кажется несовершенным, но они не ведают, о чем говорят. Людям напророчили, что они должны жить в этом мире и обустроить его лучшим образом, а думать о том, как Бог и Сатана поделили мир, чтобы каждый оставался и правил в своей части, им задумываться не следует. Лишь потому и является этот мир Адом, что я в нем правлю, ибо я есть Абраксас, Князь мира, и я останусь таковым и далее, и нет в этом мире никакого другого Ада до конца дней.

Тогда вроде надо бы сказать, что это злой мир, по мне так даже Ад, если уж для него не найдено другого имени, но здесь правят иные законы, чем те, что могли бы понравиться людям, но меня это не волнует, как никогда не волновало и Господа Бога. Творение Бога и мой мир тоже следуют только своим законам, и человек может плакаться и жаловаться, может придумывать собственные критерии их оценки, но в конце концов он должен все-таки подчиниться порядку, даже если он сам может верить, что он призван быть господином этого мира, раз Господь ему вроде бы это обещал, но я об этом ничего не знаю и, стало быть, я ничем не связан. И сколько бы человек ни силился все дальше и больше в своих попытках изменить их, он не может этого, и должен их придерживаться, и ничего ему не остается другого, как использовать эти правила себе на пользу и во благо.