Тракт. Дивье дитя - [2]
Парень протянул руку к лошадям, и они потянулись к нему мордами так, будто всю жизнь его знали.
– Устали, сердяги, – сказал он вполголоса, и слышно было, что улыбался. – Груз тяжел и дорога разбитая… Устали, верно…
А лошади так и подставляли ему морды, пофыркивали – и когда он пошел рядом с телегой, сами, без понукания, тронули следом. Влас насторожился.
– Да ты лошадник, как я посмотрю…
– Не сведу твоих лошадей, не опасайся. Я не конокрад, правда. Я верно сказал тебе – музыкант.
Влас покивал. Может, оно и действительно…
– Ну да, я и говорю. Музыкант – это хорошо. В Прогонную приедем – музыку сыграешь. Мужики послушают. Оно им гоже – музыка-то. В Прогонной Лешка Скитской петь больно горазд, старатели тож, тож – Осипова девка, а музыки не слыхать. Разве у Антипки – балалайка, и та – с одной струной… Гармониста, случаем чего, из Бродов зовем.
– Понятно.
– То-то, понятно, – парень смирно шел наравне с телегой, разговаривал – и Влас обрадовался случаю побеседовать по дороге с приятным человеком. Наступающая ночь уже казалась ему не так страшна. – Устин-то Силыч все машину из города выписать грозится. Машина такая есть: покрутил ручку – и музыка…
– А играет-то кто?
– Кто! Чай, машина и играет.
– Машина…
– Точно. А то – и человечий голос из трубы: только кружочек вставь и покрути. Да тяжелый такой – страсть.
– Кружочек тяжелый?
– Голос тяжелый, паря. Не душевный.
– А музыка душевная?
Влас задумался.
– Да нет… Правду сказать, и музыка не то, чтоб очень душевная.
– А зачем недушевную-то слушать?
– Так он, Силыч, и машину-то еще не купил…
Прохожий рассмеялся. Влас усмехнулся тоже и принялся чиркать спичкой, чтобы закурить цигарку.
– Вот Силыч-то и говорит. Людям, говорит, нужна умственность и для души тоже… Вот старатели, те душевно поют. Аж слеза прошибет иной раз. Все о жизни своей, о разнесчастной…
– Почему – о разнесчастной?
– А какая у них жизнь? – оживился Влас. – В холоде, да в голоде, да в мокрети – роют-роют, как кроты, да в воде-то по колено, да в ямах этих ихних… Тыщу пуд песка выворотят – на ноготок золота намоют. Да и то – фарт, слышь, надобен, а без фарта что ж… Вот подфартит которому – он сей момент в Прогонную, в лавку да в кабак. Себе одежу справит, бабе – одежу, конфект-пряников, а до винища дорвется – и спустит все до нитки. Пропьет последнее – и на прииск в рванине…
– Так, стало быть, не золото им нужно, а водка?
Влас рассмеялся и закашлялся.
– Скажешь еще! Золото всем надо. Золото – оно что ж… Как же. А водка – она сама по себе.
– И тебе нужно золото?
Влас фыркнул так, что обернулся чалый жеребчик.
– А кому не нужно? Ты, паря, даешь. Коли бы у меня да золото было, я б развернулся. Разве я бы тут стал бы? Я б всем показал кузькину мать…
– Что ж на прииск не идешь?
– Дурак я на прииск идти. Фарт не знай, будет ли, нет ли – а разбой да поножовщина округ золота завсегда ходит. Зарежут за грош – и поминай, как звали. Самые они непутящие люди, да и отчаянные. Нет уж. Не в чилиндре хожу, да зато кусок хлеба верный и никто на меня и на добришко мое не польстится… Да и где нарыть сколько надоть – ты ж ведь в контору отдай, а контора-то себе на уме. Пронюхают, что золотом-то пахнет – мигом участок-то в казну, а ты ступай себе… А коли потаишь от казны-то – перекупщик заживо шкуру сдерет. Вот и останется все то же солнышко – грошик с орлом…
– А тебе сколько надо?
Было это так сказано, что у Власа екнуло сердце. Будто даже померещилось, что прохожий парень, как в старательских россказнях, сейчас раскроет свой чудной чемоданчик – а там все самородки – да и скажет: «Бери, мол, Влас, за добрую твою душу и жизнь безгрешную».
Морок был так силен, что Влас кашлянул и пробормотал:
– Ты, все ж, на телегу сел бы… Чего даром ноги-то утруждать…
Парень усмехнулся.
– Да ведь устали кони, а я не устал. Сколько золота-то надо тебе?
Да нет, просто любопытствует он. Вот же примерещится – Влас ухмыльнулся собственной глупости.
– Сколько. Мельонт. Золота пуд да еще тыщу деньгами.
– А что делать с ним будешь? – сказал парень не по делу серьезно.
– Что делать… Ужо найду что.
– Секрет, что ли?
– Зачем секрет… А только… Что делать… Было бы золото, а что делать, ужо сыщется. Загуляю тогда, паря. Барином жить стану, рысаков заведу, самых наилучших, коляску на резинах… Дом в три этажа построю… Завод там, али контору какую…
– Зачем – контору?
– Ай, как зачем? Так ведь… чай, любой барин этак… Чтоб работали на него, стало быть… чтоб денежки текли…
– Зачем – текли? Пуд золота – мало?
– От же глушь-то еловая! – Влас ухмыльнулся и сплюнул. – Чай, деньги-то – вода. Враз утекут – и не знай, как звали. Тут по-умственному надоть. Не все трать, а с расчетцем…
– Стало быть, золото нужно тебе, чтоб другие тебе золото добывали?
– И то. По-людски-то и завсегда так: кому свезло, тому, значит, свезло. А кому не свезло – тот хребет ломит на везучего-то…
– А…
– А чего ты хотел? – вялое согласие парня отчего-то Власа раззадорило. – Чего ж – пуд золота найди и в монастырь спасаться ступай? А денежки дуракам-пьяницам отдай, свои кровные-то? Нет, ты скажи, так что ли?
– Не ведаю, – ответил парень равнодушно и потянулся.
Классики правы: богом впрямь быть непросто. Особенно на чужой планете. Особенно — если инопланетяне похожи на людей Земли, как близкая родня…
Что думает герой, отправляясь на битву со злодеем, всем давно известно. А что в это время думает злодей? Тёмный властелин? Тот самый, кого мечтают убить бесчисленные рыцари?Жестокий тиран. Командир мёртвых легионов. Коварный интриган. Безжалостный убийца. Извращенец и насильник. Он вообще думает о чём-нибудь?Он — чёрный маг на троне. Он ночами строит козни и совершает чудовищные обряды. Он мечтает о чужих землях. Он водит шашни с выходцами из преисподней.Он — Дольф Некромант. О чём он может думать? В этой книге он расскажет об этом сам.
«Внутри каждого, наверное, живёт зверь. Только он не мерзкий, не низкий и не подлый… то есть, конечно, и такие бывают, но не в этих случаях. Зверь — просто зверь.».
Надо же было хоть раз в жизни написать фэнтези о попаданце! Все пишут)))
Они пожирают нас. Они воруют наши чувства, наше время, наши души…И, может быть, только Вечность — настоящий Шанс спастись. Шанс первый, и последний, и единственный. Только Вечность. А что можно отдать за вечную жизнь? Душу? Кому нужна душа, выставленная на продажу… Совесть? А где она…А что у нас ещё есть? И с чем мы пойдём в эту Вечность? Как нам там будет — на пиру Вечных Князей и Хозяев Ночи?
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.