Трагические поэмы - [71]
Шрифт
Интервал
Сам петлю сплел себе, чтоб тут же удавиться.
Вот так и Максимин[526], лжемиротворец, лжец
Гнил и смердел живьем, покуда наконец
Не лопнули глаза, которые не знали
Ни разу жалости: караются вначале
Те, кто жесточе всех. Потом тоска и яд
Души предательской желанья утолят.
Всё это палачи, на чьих руках дымится
Стекающая кровь. Но вот видна десница
Не обагренная, тут крови не найдешь,
Мышьяк и в давний век на сахар был похож.
Коварный Юлиан[527] уловками, обманом
Препоны многие поставил христианам,
Он кровью не пятнал своих одежд и рук,
Но множество убийств и злоковарных штук
Взрастил в своей душе. Он не питал телами
Прожорливый огонь, ввергал лишь души в пламя;
Не резал он тела, но отнял у людей
Насущный хлеб души; он сеял, кознодей,
Презренье к ближнему, гася единым махом
Святой небесный свет в сердцах, объятых страхом.
Небесный паладин, посланец горних сил,
В разгар сражения надменного сразил,
Отступник Юлиан нащупал кровь ладонью
И в небеса плеснул; кровавой трупной вонью
Был воздух заражен; тут нечестивый пес
В предсмертный миг вскричал: «Ты победил, Христос!»
Не мог ты кесаря, бессовестный Ливаний[528],
Таким заступником прикрыть на поле брани,
Тобой был вознесен невежества пример,
Как царь философов восславлен суевер.
Убийцы тайные, Господь разит открыто,
А вы исподтишка, вам всё бы шито-крыто,
Бескровно, хитростью, соблазнами, а там
Покончить с верою, не руша Божий храм.
Коммода вспомним вскользь и Валентиниана[529],
Которые не раз слепую злобу рьяно
Срывали на Христе. Вот схожих две судьбы:
Обоих деспотов задушат их рабы.
Вот злой Галериан, он хворый гнил на ложе,
Вот Деций, тот в бою по воле сгинул Божьей,
Был предан недругу и вскоре угодил
В пучину топкую, в болотный вязкий ил.
Помянем тех, кто слыл живущим на Сионе[530]:
О Исаврянине толкую, о Зеноне,
Он был зарыт живьем, а Гонорих-король
Червями сглоданный, издох, изведав боль.
Констанций-еретик подвергся также каре,
Скончался, как его наставник, дерзкий Арий[531],
В зловонном нужнике, где, маясь животом,
Всё вывернул нутро и отдал жизнь при том.
Их всех подстерегла чума или проказа,
Ведь был из них любой ужасен, как зараза,
Поскольку сеял зло, как хитрый грек Синон,
Конем из дерева прельстивший Илион[532].
Когда-то Сатана шел откровенно к цели,
Обманывая мир, лежащий в колыбели
Порой младенчества, а в наши времена,
В наш изощренный век утонченность нужна,
Не стоит раскрывать подспудных козней ада,
Под черною полой злодейства прятать надо.
Нас ждут явления, где меньше кровь течет,
Но кары тяжелей и мукам больше счет.
Вот новый, третий ряд врагов Христовой веры,
Они на вид вполне беззлобны, лицемеры,
Рядятся дьяволы, змеиный род, в святых,
Еще бы! — Юлиан был образцом для них.
Творца не обмануть мольбами о прощенье,
Ни благость лживая, ни тьма, ни облаченье
Не скроют хитростей святош от глаз Творца,
Не облегчат их мук, их тяжкого конца.
Пора бы нам узреть среди ночных созвездий
В высоких небесах видения возмездий,
Господь в былые дни избрал один народ
Средь всех язычников, и ныне в свой черед
Он богоизбранным дарует цвет особый,
Чтоб выделить из толп, горящих адской злобой.
Страдальцы милые, печаль по вас светла!
Позорный вечный знак Сионова чела
Носим был Церковью в ее убогом детстве
На лбу и на груди, чтоб в дни скорбей и бедствий
Ее, наследницу небес, Господень взгляд
Мог сразу отличить от незаконных чад.
Читали вы о том, как древле дев прекрасных
Страх заставлял бросать в лесу детей несчастных,
Где, чудом выживших, среди чащоб густых
Питали их сосцы медведиц и волчих,
А после козопас или пастух коровий,
Не ведая того, что кормят принца крови?
Избранника должны при стаде распознать,
К подпаску на поклон придут цари и знать,
По знаку тайному в какой-нибудь кошаре
Найдут наследника великих государей.
И Церковь, светлая жена, свой тайный плод,
Дракона избежав, в пустыне принесет[533],
Младенца этого в изгнанье вскормят звери,
И обезглавит он властителей империй,
Своих гонителей, по чьей вине стократ
Страдал он в странствиях, терпел нужду и глад.
О Церковь, о жена, не будь в сужденьях скорой,
Не порицай Христа, как некогда Сепфорой[534]
Был Моисей хулим, поскольку мнилось ей,
Что обрезание погибель сыновей.
И молвила она: «Ты мне жених по крови!» —
И смысл кощунственный был в этом дерзком слове,
Поскольку эта кровь не означала зла,
Не предвещала смерть, а только жизнь несла.
Грядите, язвы, глад, нужда, гоненья, страхи,
Изгнанье и тюрьма, глумления и плахи,
Гряди скорее, смерть, и принеси скорей
С собой конец войны и светлых мирных дней!
Прочь, слава, золото, триумфы и награды,
Победы громкие, безумные услады.
Вы западни для душ, вы знаменья тщеты,
Зубовных скрежетов, червей и темноты!
По следу свежему в наш век вступаем грязный,
Где славят чистоту в трясине непролазной,
Где срок наш короток, но этот скромный дар
Вместил не меньше бед, злодейств и грозных кар,
Чем те три тыщи лет дохристианской эры,
Чем эти полторы с рожденья новой веры.
Событья наших дней для нас не столь страшны,
Не столь чудовищны, как действа старины,
Где зрим пророчества, Господне слышим слово.
Таких не встретишь див, как чудеса былого,
С тех пор, как Дух Святой пред Церковью возник
И в языках огня раскрыл ей свой язык.