Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г. - [17]

Как известно, существуют три степени лжи: просто ложь, ложь злостная и статистика — Милюков прекрасно демонстрирует последнее. Ему поразительным образом оказалось невдомек, что высокая плотность населения в Европе создавалась не за счет населения вообще, а за счет отдельной его части, а именно городского населения.

Сельское население на Западе убывало (не только относительно городского, но и по абсолютной численности) — и не только в XIX и ХХ столетиях, но даже и в XVIII-м. Рост агротехнической культуры, развитие наиболее прогрессивных отраслей (в Англии, согласно Марксу, — тоже великий умник! — овцы съели людей), внедрение в сельском хозяйстве машин и другой новейшей техники — все это кардинально преобразовывало сельскохозяйственное производство, требуя все меньшего числа рабочих рук при все большем выпуске продукции.

Российское же сельское хозяйство, застрявшее накануне ХХ века на техническом уровне едва ли не начала XVIII-го, характеризовалось главным образом ростом численности людей.

Вот данные об изменении численности сельского и городского населения России — практически от реформы 1861 года и до начала Первой Мировой войны (в млн. человек) — при незначительном приросте за это время общей территории:[75]

1858 г. / 1914 г.

Сельское население 54,9 / 115,9

Городское население 5,6 / 18,5

Землю, обрабатываемую прапрадедовскими методами, продолжали делить на все более мельчающие клочки — с соответствующими трагическими перспективами, теми же самыми, что у современных африканцев и большей части азиатов, которым теперь уже все равно, где жить — в городах или в селах: и там, и там делать такой массе народа абсолютно нечего. И ничего этого не желали понимать Милюков и иже с ним!

Милюковский бред писался тогда, когда, по подсчетам советских историков-экономистов уже второй половины ХХ века, аграрное перенаселение в России достигло критической степени и продолжало стремительно нарастать — несмотря на активно проводимую Столыпинскую реформу, напрямую ориентированную против аграрного перенаселения; совсем неслучайно Милюков был активнейшим противником и критиком столыпинской политики! Только с 1901 года по 1913 расчетная численность излишнего трудоспособного населения деревень центральной России поднялась с 23 до 32 миллионов человек — даже с учетом занятости в ремесленном производстве и местной промышленности![76]

Поскольку никакой реальной безработицы в русской деревне никогда не было, то это означает, что почти все деревенское население вынужденно трудилось с колоссальной недогрузкой и вынужденно потребляло жизненные блага в столь скудеющих размерах, что постоянно пребывало на грани голода и нередко (например — в 1891–1892 годы) переходило эту страшную грань. И в 1917 году это нестерпимое положение вылилось, наконец, в тот самый крестьянский бунт, о котором еще в 1853 году так страстно мечтал Н.Г. Чернышевский![77]

Очень характерно, что не один Милюков, а почти все его современники, пытавшиеся разобраться в бедах российской экономики, даже и близко не подошли к грамотному учету фактора аграрного перенаселения. Это с полным основанием можно отнести и к идеологам Октябрьской революции, и к теоретикам Сталинской коллективизации, что имело и имеет для современной России самые пагубные последствия.

Интересно, однако, что ученый идиотизм не иссякает и в современной России.

Особенно ярким явлением в этой области, на наш взгляд, был выход книги А.П. Паршева «Почему Россия не Америка»,[78] в которой еще более наглядно, чем у Милюкова, учитывается специфика российских пространств.

Справедливо указано, что климатические особенности России таковы,[79] что себестоимость выпуска любой продукции (что сельскохозяйственной, что промышленной) настолько выше, чем в других, более подходящих для соответствующих производств странах, что российская продукция всегда будет экономически неконсурентноспособной со средней мировой, а потому интеграция России в мировой рынок — вредная, опасная и одновременно нереальная иллюзия. На этом, как подчеркивает А.П. Паршев, основывается высокая рациональность тех экономических и, разумеется, политических мер, которые практически осуществлялись во времена доброй памяти ГУЛАГа.

Для опровержения всех его аргументов нужно было бы написать целую книгу,[80] но мы ограничимся высказыванием только одного теоретического контрпредложения.

Согласимся, что Россия — не Америка. Согласимся и с тем, что превратить Россию в Америку невозможно. Но выдвинем другой тезис: Россия — также и не Япония. Но вот превратить Россию в Японию вполне возможно — и мы предлагаем этот проект.

Обратите внимание на то, что Япония, с одной стороны, вполне соизмерима с современной Россией по численности населения. С другой стороны, Япония не имеет никаких природных ресурсов, сопоставимых с запасами российских полезных ископаемых — пусть и залегающих преимущественно в наиболее суровых зонах российского климата. Одновременно собственные природные и климатические особенности Японии не слишком отличают ее от природных условий Крыма или Северного Кавказа (а если и отличают — то не в лучшую для Японии сторону), а территория этого последнего вполне сопоставима по площади со Страной Восходящего Солнца — тем ее местностям, которые практически используются для плотного расселения японцев (Япония, как и Россия, также имеет множество мест, не подходящих для плотного заселения).