Трагедия казачества. Война и судьбы-5 - [27]

Закончив работу по откосу, мы все спускались вниз и начинали уборку осыпавшегося щебня через рельсы носилками или тачками.

Я много чему научился в лагере, но каталем так и не стал, хотя и пробовал много раз: мне никак не удавалось удерживать равновесие с груженой тачкой на катальной доске шириной в 20 сантиметров, и тачка моя в обязательном порядке сваливалась набок, а рассыпавшийся щебень потом приходилось подбирать, что не нравилось ни мне, ни бригадиру.

Если скальный откос был крутым или вертикальным, описанную работу выполняли верхолазы, на веревках спускаясь сверху. Все они были бесконвойными, и конвой о них не беспокоился.

Уборку же щебня внизу делали опять же мы.

Работать лопатой с крупным щебнем, в котором могли попадаться и различной величины камни, было очень трудно. К концу работы уже и рук не чувствуешь. Специально ли самую тяжелую работу возлагали на новичков-карантинников, я не знаю, но было на это похоже: работа наша была истинно каторжной, и мы с нетерпением ждали окончания нашего карантина.

Прошел месяц, наши карантинные бригады расформировали, и нас выпустили из БУРа в общую зону. Я попал в бригаду Димки Соловьянова. В лагере все друг друга называют уменьшительными именами: Мишка, Гришка, Ванька, Лешка, и хотя мне это не нравится, но я буду в дальнейшем называть людей именно так.

Бригадиры в ГУЛАГе того времени — это особая категория людей. Ежедневно и постоянно заставлять выполнять тяжелую работу людей голодных, измученных и обессиленных, часто не склонных к подчинению, а иногда и с бандитскими замашками — это работа не для слабонервных и мягкосердечных. Бригадирами не могли быть выпускники пажеских корпусов и институтов благородных девиц. Бригадир обязан быть жестким, а иногда и жестоким, он должен выполнять производственные задания и умело маневрировать между интересами лагерного начальства и интересами блатной верхушки, которые зачастую (но не всегда) были противоположными.

Варлам Шаламов в «Колымских рассказах» упоминает бригадиров, которые каждые два-три месяца голодом и непосильной работой полностью уничтожали бригаду, набирая затем другую.

При все моем уважении к Шаламову, таких бригадиров и таких случаев я не знаю и не очень верю, хотя, конечно, Колыма есть Колыма. Бригадиров же крутых, бесчеловечных, добивающихся выполнения планов и заданий кулаками, а то и черенком лопаты, было сколько угодно.

Хотя, как я уже указывал, все лагерные бригадиры были обязаны иметь определенные качества характера, все-таки некоторая дифференциация среди них была. Наш бригадир относился к более мягкой категории бригадиров и, хотя иногда и награждал кого-либо зуботычиной, но систематических и злобных избиений я за ним не замечал.

Мы, бывшие карантинники, перешли в бараки соответствующих бригад, и наша дружеская группа распалась. Территория БУРа находилась на несколько возвышенном месте, на скальной площадке, а остальная зона размещалась прямо на болоте, и ходить просто по земле было невозможно: для ходьбы между бараками и разными служебными помещениями были проложены дощатые мостки, по которым мы и передвигались. Если идешь по такому тротуару вечером, по темному времени, через мостки то и дело перебегают огромные крысы. Я никогда не думал, что крысы могут быть такими громадными.

Наша бригада выполняла работу, которая называлась «балластировкой и выправкой пути».

Шпалы железнодорожного пути должны быть уложены на слой гравийно-песчаной смеси, которая как раз и именуется балластом. Почти на всем притяжении пути от Амура до Тихого океана балласт уже был уложен, но на некоторых участках, главным образом на тех, где производился подъем насыпи, теперь нужно было укладывать балласт, чем мы и занимались.

Технология укладки балласта была той же самой, что и при подъеме насыпи: вертушка, платформы, борта, стойки, кувалда, разгрузка, подъем домкратами, забрасывание между шпалами и подштопка. Разница была в том, что работать лопатой с балластом было гораздо легче, чем с глинисто-щебеночным грунтом, но зато теперь требовалось больше тщательности в работе, так как одновременно с балластировкой мы выполняем и выправку пути.

Техническим руководителем нашей работы был десятник Иван, здоровый рябой мужик с суровым выражением лица. Он почти не расставался с длинной железякой, которую называл «универсальным уровнем», и я этим самым «универсальным» сразу же заинтересовался, потому что по своей технической неграмотности считал, что уровень есть прибор для определения горизонтальности какой-то линии или поверхности и ничего другого, тем более универсального, он делать не может.

Иван же был убежден, что овладеть таким хитрым научным прибором, как этот «универсальный уровень», сможет, кроме, разумеется, его самого, разве что пара членов Академии наук. И поэтому к моему любопытству отнесся холодно. Однако, постепенно-постепенно он все-таки что-то мне объяснял, и я узнал много интересного и любопытного. Так, этот уровень не только устанавливал горизонтальность пары рельсов, но и измерял превышение одного рельса над другим, что было необходимо на кривых участках пути, где внешний рельс был обязан быть выше внутреннего, и это превышение должно плавно нарастать при переходе от прямого участка к кривому. Одновременно этот уровень измерял расстояние между рельсами, и если на прямых участках пути это расстояние было постоянным, то на кривых оно увеличивалось на сколько-то, и нарастание этого увеличения тоже должно быть плавным.