Трагедия казачества. Война и судьбы-1 - [55]

В свою очередь прошу Вас об одном личном одолжении. Я писал на имя Сутулова письменное предложение — выслать ему рукопись крайне ценной, с моей точки зрения, публикации «Ставропольские и кубано-терские родственные связи А.И. Солженицына» с приложением многих редких, никогда ещё не публиковавшихся снимков. Написал так из-за грозного предупреждения редакции, что она не возвращает авторам рукописи. И просто не хотел вдобавок рисковать, что рукопись начнёт гулять по чужим рукам, что уже в моей практике бывало. Вместе с письмом-предложением послал нашу недавно вышедшую хорошо оформленную художественно книжечку «Л.Н. Толстой и Пятигорье». Это филантропическое издание предназначено для пополнения фонда памятника писателю в Пятигорске. Однако, Сутулов мне ничего не ответил! Удобно ли Вам выяснить у него: получил ли он моё письмо вместе с книжечкой? Буду за это Вам благодарен и признателен! Но может быть Сутулов принадлежит к Христининской «команде» и мне не следовало «метать перед ним бисер»? Пожалуйста, разъясните! Буду очень рад.

Всего Вам доброго! Кланяйтесь Юрию Алексеевичу и Вашей супруге!

Искренне Ваш п/п.

* * *

Дорогой Герман!

Давно собираюсь послать Вам свой «исторический мемуар» о том событии, которое наш Ставрополь перенёс с 3 августа 1942 г. по 20 января 1943 г. И Вы, наверно, запомнили начавшееся страшной бомбёжкой воскресное утро, унёсшее несколько сотен жизней людей, стоявших в очередях в районе Нижнего базара и бежавших вслед за отступавшими воинскими частями по улицам Невинномысской (Молотова) и Госпитальной (Ленина). Московское радио в тот день с утра щебетало об упорных боях в районе Сальска, тогда как на беззащитный Ставрополь уже неслась грозная армада танков армейской группы «А» фельдмаршала Клейста. Это было незабываемое зрелище! Не успели прозвучать разрывы последних бомб над городом, как с северной стороны — с Ташлы показалась лавина громадных машин и танков ешё с вечера сосредоточившихся в районе с. Донского. На протяжении всего дня нескончаемая вереница главных сил армейской группы «А» (её лозунг был «Panzer voran» — «Танки вперёд»!) вливалась в город, растекаясь по улицам и рассредоточиваясь по городским окраинам. Большое число танков сразу же расположилось в роще (парке культуры и отдыха) и простояло до конца оккупации[33].

Внезапность возникновения главных сил в Ставрополе непостижима! Бюро Ставропольского крайкома прервало своё заседание, когда по городу уже неслись немецкие танки… Курсанты авиационного училища[34] разбегались куда попало, увидя грохочущие танковые колонны прямо из окон учебных классов. Госпитали остались не эвакуированы и их «ранбольные» недвижимо лежали на койках. Наиболее предусмотрительным оказался НКВД: ещё за неделю до событий по дороге на Старомарьевку брели многочисленные этапы в сопровождении охраны и лающих овчарок. Какую-то часть самых отъявленных «врагов народа» успели расстрелять и их тела бросить в устроенные во дворе тюрьмы известковые ямы…

Захваченные врасплох райкомы не могли сообщить в крайком партии о стремительном продвижении немецких авангардных частей. Телефонная связь с городом была перерезана и звонить уже было некуда. О секретаре крайкома М.А. Суслове тогда говорили, что будто бы он на второй день оккупации приходил к зданию горкома партии «напротив входа в рощу» и сокрушённо печалился: «Что я скажу о случившемся своим коммунистам?». Это может быть и родившаяся в те дни легенда. Но на форштадте упорно ходила молва, что в первые дни оккупации Суслов скрывался в сарае своей прислуги на Невинномысской улице. Этот слух косвенно подтверждён появившимся в печати воспоминанием о том, как ночью 5–6 августа 1942 г. видели Суслова ехавшим в машине вблизи села Татарка. Не исключено, что Суслов, застряв в городе, вынужден был пойти на прорыв по неустойчивым тылам противника, держа курс на Кизляр, где он затем и обосновался. Сам он эту свою тайну так и унёс с собой в могилу, нигде и никогда не обмолвившись словом, как ему пришлось бежать из тогдашнего Ворошиловска, захваченного оккупантами[35]. Город достался им целёхоньким «на блюдечке с голубой каёмочкой».

Немецкое командование обратилось к населению с приказами и извещениями, возложив заботу о жителях на городскую управу во главе с бургомистром С.Н. Меркуловым. Городская управа расположилась в здании горисполкома. Организовалась полиция и набраны полицейские. По одному из первых распоряжений все жители должны были с паспортами зарегистрироваться в отделениях полиции. Всем было предписано оставаться на своих рабочих местах. В здании Госбанка открыли биржу и там надлежало взяться на учёт тем, кто не имел работы.

В первые дни оккупации немцы смотрели сквозь пальцы на грабежи магазинов и складов и население таким путём запасалось разными продуктами. На мельницах пустили в переработку не сгоревшее на элеваторах зерно и из муки начали выпекать хлеб, который стали выдавать населению по карточкам (по 500 гр.). Хлеб был задымлён, но у не избалованного советской властью населения он с успехом шел в пищу…

Шёл август, на полях созрел богатый урожай картофеля, овощей, фруктов. Горожанам предложили исполу собирать эти дары природы и тем восполнять свои продовольственные запасы. На верхнем рынке началась бойкая торговля и за немецкие оккупационные марки можно было приобрести все сельскохозяйственные припасы — птицу, баранину, масло, яйца и пр. Немецкие солдаты, в отличие от наших, регулярно ездили к своим семьям в отпуск и, возвращаясь из него, везли с собой товары на любой вкус от французских духов и чулок до португальских сардин и бутылок рейнского вина. Это был тот самый вольный рынок, о котором мы все мечтали, что он откроется по прошествии 500 дней. Такие многолюдные рынки были отличительной особенностью всех оккупированных городов. Люди с коммерческой жилкой вели успешную торговлю, открывали мастерские, комиссионные магазины, кофейни, ресторанчики. Богаты были базары в Херсоне, Николаеве, Киеве, Харькове, Симферополе. Особенно же поражал своим изобилием знаменитый одесский «привоз», где румынская администрация Транснистрии давала полную свободу коммерции. В магазинчиках были колбасы всех сортов, которые как лавровый венок можно надеть на шею, сало толщиной в две ладони, на каждом шагу были т. н. «бодеги», где подавалась свиная отбивная величиной в тарелку с «прилагательной» бутылкой вина… Голодающие ныне одесситы, наверно, сейчас умилённо вспоминают те далёкие времена румынской оккупации! Неизвестно, что стало бы в Ставрополе, пробудь немцы тут дольше…