Трагедия капитана Лигова - [49]

Лигову сообщили, что вечером у Тернова эвенки выменяли водку на шкурку выдры, перепились и затеяли драку, схватились за острые охотничьи ножи…

В тяжелом раздумье возвращался назад к себе Лигов. Трудно было поверить, что Федор Тернов после зимовки в Николаевске тайком привезет большой запас водки и будет обменивать ее у эвенков на меха. Так вот почему Тернов так охотно взял на себя обязанность заготовлять продукты в Николаевске, вести отчетность по складу с корабельным имуществом — чтобы удобнее и незаметнее можно было прятать водку.

— Мы думали, что вы, Олег Николаевич, разрешили ему, — оторвал Лигова от дум Кленов, не называя имени Тернова.

Лигов почувствовал, как к его лицу прилила кровь. Это было тяжелое обвинение, но, очевидно, справедливое. Ярость охватила капитана. Они вернулись в дом. Штурман спал. Лигов грубо поднял его:

— Вы — убийца!

— Да как вы смеете… — начал Тернов, но, встретившись взглядом с капитаном, замолчал. Он еще никогда не видал Лигова в таком состоянии и покорно вышел следом за ним в столовую. Здесь были Ходов, Урикан, Кленов, матросы. При виде штурмана все замолчали. Наступила тяжелая, напряженная тишина. Тернов почувствовал, как на него повеяло опасностью. Федор лихорадочно думал, как ему вывернуться из создавшегося положения. «Виниться, опустить голову, иначе убьют», — думал он, и его охватывала ненависть к Лигову, ко всем этим людям, вырывающим из его рук богатства, которые он так мечтал собрать.

— Вы обменивали водку на пушнину? — спросил Лигов.

— Да, я хотел немного заработать… — тихо сказал Тернов.

— Почему вы не спросили нашего совета? — Голос капитана дрожал. — Вы хуже иноземного пирата! Где вино?

Тернов сказал. Лигов, а за ним и все остальные двинулись к складу. По приказу Лигова оттуда выкатили бочки и разбили их. На землю хлынуло вино. Тернов не мог оторвать взгляда от потока жидкости, которая при свете фонарей казалась черной, тяжелой. Разлившись под ноги людей, она мрачно поблескивала большой лужей под ночным небом.

Тернова била мелкая дрожь. Моментами он начинал терять над собою власть и готов был броситься на Лигова, душить его, бить, а самому черпать руками и сливать обратно в бочки вино…

Утром Тернов по приказу Лигова вернул эвенкам всю пушнину, которую успел у них выменять, а матросам — деньги. Затаив в душе лютую ненависть и жажду мести, Тернов внешне замкнулся, стал избегать людей и оказался в одиночестве. Да и все избегали его. Лигов не прогонял Федора с судна, считая, что штурман и так достаточно наказан.

Событие это отразилось и на промысле. Он как-то стал не ладиться. Печально и тревожно было в колонии. И только спустя месяц все пошло своим чередом.

Рогов, выполняя свое обещание Лигову, взял к себе на вельбот Кленова и Урикана. Эвенк согласился с большой охотой. Плотник вначале отказывался, потом сказал:

— Хорошо, Олег Николаевич. Коли вы желаете, буду китов бить, а вот при разделке и руки не подниму.

При этих словах он нахмурился. Лигов удивленно спросила — Отчего же?

— Так уж! — Кленов, не ожидая окончания разговора, отошел от капитана, который с недоумением смотрел ему вслед.

Стаял вечер. Густые сумерки сгладили линии сопок и тайги, залили бухту, которая изредка поблескивала тусклым отсветом луны, и только жиротопные печи огненными глазами смотрели в ночь. Кленов, отойдя от барака, стоявшего на склоне сопки присел на валун, опустил голову на руки и так застыл.

Он смотрел на раскинувшийся внизу у воды поселок, но видел не его огни, а огни далекой деревушки там, в России… Был тогда вот такой же вечер, тихий и прохладный. Антон, распахнув поношенный полушубок, прислонившись к стене амбара, ждал Дарью, прислушиваясь к звукам засыпающей деревни.

Наконец негромко скрипнула дверь ближней избы, послышались быстрые легкие шаги, и Дарья показалась из-за угла амбара, облитая лунным светом. Она не видела в темноте Антона и позвала его шепотом:

— Антон, Антоша…

Едва он отделился от стены, как она бросилась к нему, протянув руки, прижалась к его широкой груди и будто замерла. Антон бережно прикрыл ее полушубком…

Приближался рассвет, и Дарье нужно было бежать домой. Антон все ее не отпускал. Девушка, прижавшись к нему своим сильным телом, обняла и сильно поцеловала прохладными губами, а потом, ловко вывернувшись из его объятий, убежала. В ту ночь они условились просить у родителей и барина разрешения на женитьбу.

Они надеялись на милость старого помещика, крепостными которого были. Родители дали свое благословение, и Дарья с Антоном отправились на барский двор. Помещик, ощупывая старческим взглядом Дарью, с улыбкой выслушал их просьбу и о чем-то по-французски сказал сыну, приехавшему из Петербурга. Оба весело засмеялись.

— После уборки урожая играйте свадьбу, — милостиво разрешил старый барин.

Антон и Дарья были счастливы. Но через неделю Дарью забрали работать в господский дом, а Антона услали рубить лес. Здесь его на четвертый день и нашла Дарья.

…Лесорубы отдыхали после ужина у костра. Пламя слабело, и Антон, как самый молодой, поднялся от костра и шагнул в темноту за сучьями. До его слуха донесся шепот Дарьи: