, двух театральных лицедеев, просвященных и обращенных Св. Духом: в то время, как они по ходу лицедейства желали унизить христианское богослужение, они прониклись истиной, постигли ее, следуя возвышенным театральным ролям, в каковых ядро мудрости можно бывает преподать более достойно изукрашенным, чем при посредстве неблаговозвышенных проповедей, часами бросаемых на ветер и скорее неприятных, чем поучительных. Нас также упрекают касательно до содержания Библии, что никакой игры, связанной со священными предметами, не следует играть; сие может еще показаться сколько-то обоснованным на нашем родном наречии, в котором слово "игра" имеет также и неблагородное значение; однако же кто хотя бы слово — другое в состоянии связать на наречии греческом, тот хорошо знает, что греки и латиняне подобного употребления оного слова не знавали; Τραγῳδία представляет собою сложное слово и обозначает собственно "козлиная песнь", в память о соревновательных пастушеских песнях, в каковом соревновании победивший получал в награду козла; отсюда возник обычай трагического пения, и драматическое искусство обрело свое основное название; если же будут нас и долее все так же немилосердно заушать за самое слово "игра", как быть нам тогда с игрою органа, или же с игрою на арфе и пением Давидовым, и с игрой десятиструнного псалтериона
[29], и с другими видами игры на духовых и струнных инструментах, различным образом введенными протестантами в свои собрания? Кто способен постичь смысл и узреть разницу здесь, тот не будет немилосердно хулить справедливое использование сценического искусства и не отнесется недоброжелательно к этому прекрасному, даже божественному изобретению, достойному уважения виду отдохновения, сладостному, словно мед, утешению в жизненных трудностях для молодежи и благосклонного к искусству бюргерства; посему мы, воодушевленные зрительским одобрением, выводим в трагедии Люцифера, каковой, настигаемый Господней молнией, ниспровергается во Ад как несомненное зерцало всех неблагодарных честолюбцев, упрямо смеющих восставать против освященных властей, величеств и законоустановленного начальства.
Люцифер, Архангел, высший и светлейший среди всех Ангелов, высокомерный и властолюбивый, уязвленный слепою любовию к самому себе, позавидовал Божьему безграничному величию, а также Человеку, созданному по образу и подобию Божию и в роскошном Эдеме одаренному господством надо всем земным наделом. Он позавидовал Богу и Человеку еще более пылко, когда Гавриил, Глашатай Господних Тайн, объявил всех Ангелов Духами, призванными нести службу, и раскрыл им тайну грядущего Господнего вочеловечения, однако же, обойдя Ангельский собор окончательным раскрытием подлинной человеческой природы, имеющей в будущем соединиться с божественной, коим будут предустановлены равные Власть и Величие; в ответ на сие гордый и завистливый Дух, пытающийся самого себя поставить равным Богу и удержать Человека вне пределов Небес, становится предводителем своих приверженцев, неисчислимых Ангелов, дымящихся злобою и вооружившихся, несмотря на предупреждение Рафаила, указывающее на безрассудность войны с небесным Архистратигом Михаилом и его воинством; пораженный в бою, после проигранной битвы, мстит он первому Человеку и с ним всем его потомкам, после чего злонравный Дух низвергается окончательно вместе со всеми своими строптивыми сторонниками во Ад, где и обязан пребывать проклятым во веки веков.
Драма имеет местом действия Небеса.
Велиал, Вельзевул, Аполлион — военачальники восставших
Гавриил, Божий Глашатай
Хор Ангелов
Люцифер, Наместник
Люциферисты, мятежные Духи
Михаил, Архистратиг
Рафаил, Ангел-хранитель
Уриил, оружничий Михаила.
Вельзевул, Велиал, Аполлион
Вельзевул
Мой Велиал ушел в пространства для дозора:
Возвратный путь стремит достаточно ли споро
Наш друг Аполлион, — владыка Люцифер
Тому препоручил сойти с небесных сфер
[30]Затем, чтобы внизу удел Адама, Землю,
Обследовать вполне. Вестям заране внемлю:
Сей Дух, от нижнего вернувшись рубежа,
Все точно сообщит, владыке послужа,
Как и положено достойному клеврету.
Велиал
10 О да, князь Вельзевул: исполнив службу эту,
Сейчас Аполлион уже в просторе зрим:
Он мчит быстрей ветров, и яркий след за ним
Простерт, — он облака взрывает и бичует
Концами крыл, — уже он воздух Неба чует,
Сюда при свете дня спешить благоволя,
Где твердь удвоена лазурью хрусталя
[31].
Планеты смотрят, как, величественно рея,
Стремится он превыспрь, к вершине Эмпирея;
Не Ангел — слышится в их пылкой похвале, —
20 Се огнь, ширяющий могучие крыле!
Вот он приблизился быстрей звезды летучей,
Смотри: прервал полет, восстал над горней кручей,
Златую ветвь держа.
Вельзевул
Аполлион
Князь Вельзевул, сады Эдема далеки,
Но я усердствовал как должно, уповаю:
Теперь сей плод прими, с ним совокупно — вайю
[32];
Их созерцая, ты судить возможешь сам,
Сколь вертоград земной угодой Небесам
И взыскан Господом.
Вельзевул
Я вижу листьев злато, —
30 Сколь перлами росы земная ветвь богата!
Сколь многокрасочен, сколь духовит сей лист!
Сколь плод пленителен, пунцов и золотист!
