Трагедии - [46]

И так надеждами обманут я бывал,

Что, слушая тебя, опять затосковал:

Ведь, волю дав мечтам хотя бы на мгновенье,

Судьбы-завистницы могу я вызвать мщенье.

Но кто там? Это Тит с придворною толпой!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Тит, Антиох, Аршак.

Тит (к свите).

Останьтесь. Пусть никто не следует за мной. (Антиоху.)

Мой друг, пора кончать. Увы, неумолимо

Преследует меня тревога о любимой.

Хотя мне в этот миг и горше, и больней,

Готов я совершить все, что угодно ей.

Пойдем же, Антиох, ты должен сам увидеть,

Смогу ли я свою владычицу обидеть.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Антиох, Аршак.

Антиох.

Вот счастье, что сейчас ты мне, Аршак, принес,

Вот исполнение моих любовных грез!

Распался ли союз, для римлян беззаконный?

Решился ли отъезд царицы оскорбленной?

Что я свершил? Зачем богами и судьбой

Назначен мне удел мучительный такой?

Покоя — ни на миг: сменяет страх тоскливый

Надежда кроткая, надежду — гнев ревнивый.

О Береника! Тит! Безжалостным богам

Отныне над собой смеяться я не дам.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Тит, Береника, Фойника.

Береника.

Зачем ты здесь опять? Излишняя досада.

Я еду все равно, и новых встреч не надо.

Ни слова. Ран моих, прошу, не береди.

Ты этого хотел. Довольно. Уходи.

Тит.

Но все же выслушай!

Береника.

Нет. Поздно.

Тит.

Но, царица,

Дозволь хоть слово.

Береника.

Нет.

Тит.

О, как душа томится!

Зачем внезапно так отъезд назначен твой?

Береника.

Ты на день отложил прощание со мной,

Но незачем мне ждать до завтра и терзаться.

Я еду тотчас же.

Тит.

Останься.

Береника.

Что? Остаться?

И слушать, как народ все громче, все смелей

Глумится надо мной и над бедой моей?

Твой Рим злорадствует, — ты слышишь эти клики? —

Что слезы — вот удел несчастной Береники.

Но что я сделала? Чем досадила им?

Лишь тем, увы, что ты без меры мной любим.

Тит.

Считаться ли тебе с толпою безрассудной?

Береника.

Здесь все меня язвит. Смотри: дышать мне трудно.

Моя любовь цвела средь этих гордых зал.

Роскошный наш покой, который ты убрал

Внимательно, с такой заботою влюбленной,

Узор орнамента, из двух имен сплетенный, —

Все — мука горькая и соль для свежих ран,

Невыносимый мне, безжалостный обман.

Фойника, нам пора.

Тит.

Как ты несправедлива!

Береника.

Иди же, выступай в сенате горделиво.

Твою жестокость он приветствовал сейчас.

Обрадовал тебя старейшин римских глас?

Вполне доволен ты своею славой новой?

Забыть меня навек даешь обет суровый?

Но мало этого твоей родной стране:

Ты, верно, обещал и ненависть ко мне?

Тит.

Проклясть любимую, не помнить о любимой —

Такого обещать не стал бы я и Риму.

Твой гнев поистине в неподходящий миг

Мне в сердце помыслом отравленным проник!

Ты пять последних лет могла ль предать забвенью?

Припомни все часы, припомни все мгновенья

Признаний пламенных, взволнованных речей —

И знай, у нас с тобой сегодня день из дней.

Ведь никогда еще, клянусь душою верной,

Я не любил тебя так нежно, так безмерно.

И никогда...

Береника.

Твердишь ты это в сотый раз,

Однако еду я — и это твой приказ![146]

Ужель в отчаянье тебе милей я стала?

Иль ты считал, что слез лила я слишком мало?

К чему теперь, скажи, признания твои?

Жестокий, лучше б был ты сдержанней в любви

И памяти моей не пробуждал влюбленной,

И дал бы мне уйти, навеки убежденной,

Что в мыслях ты меня изгнал уже давно,

И здесь я или нет — отныне все равно.

 Тит читает какое-то письмо.

До срока ты нашел написанное мною,

Читай же, я хочу лишь одного покоя,

Читай, но мне к дверям не преграждай пути.

Тит.

Нет, нет, теперь-то я не дам тебе уйти!

Отъездом ты меня вводила в заблужденье.

Ты хочешь умереть, и станет скорбной тенью

Все то прекрасное, что я любил всегда!

Но где же Антиох? Скорей его сюда!

 Береника падает в кресло.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Тит, Береника.

Тит.

Услышь, владычица, одно мое признанье.

Когда увидел я, что близко расставанье,

Что долга волею придется мне, скорбя,

Бороться и страдать и потерять тебя;

Когда предстали мне все близкие угрозы:

Мое отчаянье, твои укоры, слезы, —

Готовил душу я, приняв судьбы запрет,

К последней горечи, которой горше нет.

Но все предчувствия, все страхи побледнели

Пред тем, что вытерпеть пришлось на самом деле.

Я так надеялся, что тверже будет Тит,

И стыдно думать мне, что он, увы, дрожит.

Я только что, лицом к лицу с надменным Римом,

Внимал приветствиям в смятенье нестерпимом

И слов не понимал. Хвалителям моим

Ответил я, увы, молчаньем ледяным.

Для них судьба твоя осталась неизвестна,

И сам я спрашивал себя, — признаюсь честно, —

Да впрямь ли римлянин, да впрямь ли цезарь я?

Я шел к тебе, в душе сомнения тая.

Любовь меня влекла. Я уповал, быть может,

Что здесь мне свет ее найти себя поможет,

Но смерть в очах твоих — вот что явилось мне,

И смерти ищешь ты в далекой стороне.

Довольно. Ничего душа не одолела,

И ныне боль ее — у самого предела.

Да, пережито все. Но здесь мой дух найдет

В последней крайности спасительный исход.

Не жди, чтоб я, устав от стольких испытаний,

Счел наш с тобой союз спасеньем от страданий:

И в этой крайности по-прежнему жесток

Путями доблести меня ведущий рок.

По-прежнему он мне твердит неумолимо,

Что власть и брак с тобой — увы! — несовместимы,

Что именно теперь все сделанное мной

Не позволяет мне тебя назвать женой.

Я также не смогу сказать тебе, что сброшу[147]

С себя державную торжественную ношу