Товарищ мой - [46]

И собственные мнения,

Но сердце их в ответе

За все, что есть на свете.

Не берегут колючие

Свое благополучие,

И сами лезут в схватку,

И режут правду-матку!

А если ошибаются,

Больнее ушибаются,

Чем тот, кто был корыстен

В опроверженье истин.

Не у природы ль учатся

Они своей колючести?

Ведь там, где нежность скрыта,

Есть из шипов защита.

1963

«Как мало сверстников моих — врачей...»

Как мало сверстников моих — врачей!

На медицинский подавались редко:

На пьедесталы доменных печей

Мальчишек возводила пятилетка.

Гуманная профессия, прости,

Но нам тогда казалось главным делом —

Не человека одного спасти,

А человечество — ну, как бы в делом.

Однако находились чудаки,

Которые и в этот век железный

Шли в эскулапы, моде вопреки,

Для исцеленья всех от всех болезней.

Когда на нас свалились горы мук,

То пригодился их нешумный опыт,

И слава богу, что хватило рук

Все наши раны рваные заштопать.

А нынче медицина впереди,

Былое небрежение забылось,

Ведь сердце женское в мужской груди

Недаром восемнадцать суток билось.

И мы теперь готовы послужить

Науке о спасенье человека.

Дезинфицируйте свои ножи,

Вперед, хирурги, чародеи века.

Но слишком мы привыкли отдавать,

 Тонуть, радируя, что все в порядке.

Не нам подсадят сердце, а опять

У нас возьмут сердца для пересадки.

1968

ВОЗЛОЖЕНИЕ ВЕНКОВ НА БАЛТИКЕ

На крейсере стопорят ход.

Простуженный голос военный

По радио передает

Команду — начать построенье.

От носа до самой кормы,

Вдоль палуб, надстроек, орудий

Шеренгою замерли мы

В раздумье —

Что было, что будет.

На мачте насупился флаг,

Ушел из-под действия солнца,

И грустно и медленно так

Оркестра колышется бронза.

Тогда и берут моряки

На досках распятую хвою,

За борт опускают венки

На встречу с водою живою.

Гремит троекратный салют,

Как будто бы море качая,

И рядом с венками плывут,

Плывут бескозырки, как чайки.

Я думал, что этот квадрат

На картах помечен особо:

На дне краснофлотцы лежат

В стальных корабельных утробах.

Но мне объяснил кавторанг,

Поскольку служил я в пехоте:

Не надо квадрат выбирать,

Венки возлагая на флоте.

Прошли мы такую войну,

Что можно венок поминальный

Спускать на любую волну

На Балтике многострадальной.

1972

БРАТСКАЯ БЫЛИНА

В центре нового города Братска

Монумент из струнобетона,

Словно вдруг устремилось к небу

И застыло белое пламя.

А за ним —

Полукругом —

Плиты,

А на них —

Имена погибших

На Отечественной Великой,

До рождения города Братска.

Здесь была глухомань-чащоба.

Шалаши, бараки, палатки

Появились на этом месте

Во второй половине века.

Неужели рыцари Братска

Прах убитых отцов с собою

Привезли на ангарский берег,

Чтобы стал он братской могилой?

Нет! Фамилии на бетоне

Сплошь сибирские, коренные,

Начиная от Ермаковых —

Их там шестеро...

А Шаманских

Двадцать девять...

По восемнадцать

Ознобишиных и Хлыстовых.

Погодаевы — целый столбик.

Погодаев-герой — в заглавье.

Сорок семь сибирских гвардейцев,

Отстоявших столицу нашу,

Не «Московские» — по-московски,

А «Московских» — народ сибирский,

Есть Безвестных и Беломестных,

Черемных, Хромовских и Тяжев,

Терпуговы числом пятнадцать.

Большешаповы и Распутин.

Здесь когда-то, на диком бреге,

Был острог и заимки были.

До войны в потемневших избах

Мужиков было тыща двести,

И почти что столько фамилий

Нынче на поминальных плитах.

Одинаково назывались,

Одинаково честно жили.

Ни один из них не увидел

Стройных линий высоковольтных,

Алюминиевых заводов

И высотных жилых ансамблей.

Двадцать раз на доске — Парилов,

А Муратовых там шестнадцать,

И двенадцать раз Карнаухов

Повторяется, словно эхо.

1976

КРАСНЫЕ МАДЬЯРЫ

Красные мадьяры,

Бурая тайга,

Яростно и яро

Бурей на врага.

Чайки на Байкале —

Серое крыло —

Остро заблистали

Саблей наголо.

Прямо в бой из плена —

За Советов власть!

Словно кровь из вены,

Козырная масть.

Выбор не случаен,

Путь не одинок.

Отраженьем чаек

Мечется клинок.

Бешеные ветры,

Приангарский край.

Заслонили кедры

Вид на ваш Дунай;

Вот в какие дали

Венгров занесло:

Сабли на Байкале

Серое крыло.

Шлем войны гражданской,

Алая звезда.

Наш союз рождался

Вон еще когда!

...Есть для песен старых

Время новых встреч:

Красные мадьяры,

Слышу вашу речь.

Эшелоном едет

Слов крутой навар —

Сомбатхей и Сегед,

Секешфехервар.

Стройка Магистрали

Дышит тяжело.

Рельсы заблистали

Саблей наголо.

И у всех поэтов

Строчка есть одна,

Что дорогу эту

Строит вся страна,

А еще бригады

От соседей всех,

Немцы, и болгары,

И поляк, и чех.

Молотков удары,

Острый отблеск рельс.

Красные мадьяры —

Комсомольский рейс.

Дедовские тропы

Вспомни и познай.

С этих диких сопок

Виден ваш Дунай.

1976

ВДАЛИ ОТ РОДИНЫ

ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ

Перекличка ночных паровозов

Две страны оглашает окрест.

Крыши в зелени, улицы в розах —

Пограничная станция Брест.

Не нуждаюсь я здесь в провожатых,

Этот берег мне слишком знаком:

Други юности спят в казематах,

В бастионах под ржавым замком.

Что, обугленный камень, молчишь ты?

Возникают из небытия

Полковой комиссар и мальчишка —

Быть одним из них мог бы и я.

Перед тем как с отчизной расстаться,

Вновь хочу я друзей повстречать.

И на сердце, и в красный мой паспорт

Брест приложит геройства печать.

В мире чуждом, далеком и старом,

В мирных схватках, в бескровном бою

Тем мальчишкой и тем комиссаром

Постою за отчизну свою.