Тотал рекол. Жизнь третья - [4]

— Они поняли, — сказал капитан, улыбнувшись первому, — Ты — порядочная сволочь.

> ПОЧЕМУ ЛОПАРИ ЛЕТАТЬ НЕ УМЕЮТ

Когда вверенное капитану Петрищеву судно называли черным пароходом, он обижался. В его понимании СРТ (средний рыболовный траулер) мог быть ласточкой, лайбочкой или на худой конец старой лоханью, но никак не черным пароходом. Капитан Петрищев был суеверен, как и все моряки. А черным его судно называли геологи Мурманской Морской Геологической Экспедиции. Хотя, не только это судно. "Белые люди ходят на белых пароходах, а черные на черных". Так было, есть и всегда будет.

Забегая далеко вперёд, хочу отметить тот факт, что в суевериях моряков есть некая доля истины. Та самая "черная" петрищевская "Атлантида" была обречена сразу после крещения. "Как вы судно назовёте, так оно и…" — помните? Золотые слова. Отходив свои положенные годы в северных морях и подарив стране советов тысячи тонн рыбы, обогатив на старости лет науку геологию эпохальными открытиями, "Атлантида" закончила свой жизненный путь в водах Атлантического океана, около Канарских островов, протаранив и посадив на рифы "Профессора Смольникова". О чем думали те кораблестроители, которые нарекали судно этим знаковым именем? Скорее всего, ни о чем не думали — открыли толковый словарь и нарекли. Кораблестроители не суеверны. А капитан Петрищев, помимо суеверия, был мудр и весьма умён — он знал, что в северных морях с его судном уж точно ничего не случится апокалипсического. И водил вверенное ему судно.

Историческая справка.

В 1988 году, последний рейс "Атлантиды" к Новой Земле был совмещён с празднованием ухода на заслуженный отдых капитана Петрищева. После двухнедельного похода, экипаж на сданную посуду приобрёл катер "Прогресс" с мотором и велосипед.

В начале июля 1987 года "Атлантида" шла из порта Мурманск в заданный район работ около Новой Земли. Погода стояла на редкость шикарная для этого времени — яркое солнце нагревало морской воздух аж до пятнадцати градусов. И ни ветринки, полный штиль, работай и работай. Но, не тут-то было. Именно в такую погоду всем работать не хочется, особенно научному составу, геологам. Нашлось пара десятков причин, чтобы зайти на денёк в Порчниху. Кто не знает, это маленький деревянный причал в бухте среди скал, имеющий громкое название порт. Он и построен-то, скорее всего, для таких целей, когда экипажам проходящих судов до зарезу необходимо решить какие-то срочные проблемы на берегу. Позагорать, рыбу, там, половить или от шторма укрыться. Короче, решили зайти в Порчниху.

После того, как судно привязали к скрипящему старому причалу, к Петрищеву подошел Коля Иванов — матрос лет пятидесяти, лопарь по национальности, имевший жену и пятерых детей на берегу. Суть его просьбы состояла в желании сойти на берег для посещения сестры в Дальних Зеленцах — это небольшой поселок в трех-четырех часах быстрой ходьбы от порта Порчниха. К тому же, как утверждал Коля, у него в тот день был день рождения. Капитан, оттерев пальцем пару кристалликов соли со спасательного круга, а именно с надписи "Атлантида", задумчиво глянул в небо и дал добро, но велел матросу быть на борту не позднее 17–00. Коля что-то прикинул в уме и сказал, что успеет. Минут через пять команда с удивлением наблюдала, как матрос Иванов сошел по трапу на причал, держа в руке огромный, явно пустой коричневый чемодан и быстрым шагом направился по пыльной дороге. Как только Коля скрылся за горизонтом, оставшиеся занялись делом — кто загорал, кто рыбу с причала ловил, а кто и "пулю" писал на верхней палубе, правда, тоже загорая — все при деле.

Когда стрелки судовых часов стали подбираться к пятичасовой отметке, Петрищев поднялся на мостик. Заметив на палубе боцмана, он спросил у него, а где собственно обитает сестра матроса Иванова. Боцман ответил, что, судя по рассказам, работает она в местном продуктовом магазине. Капитан недоверчиво глянул на дорогу, а потом на большие корабельные часы, висевшие прямо над штурвалом. Часы утверждали, что уже пять минут шестого. Петрищев взял микрофон судового "матюгальника" и приказал швартовой команде готовиться к отплытию, а машинному отделению запускать двигатель. На палубе образовалось ленивое движение.

Минут через двадцать двигатель запустился, а вся команда стояла на палубе и смотрела на дорогу. Лопарь Иванов опаздывал. К 18–00 капитан уже сильно нервничал. Расхаживая по мостику, он то курил, то смотрел в большой морской бинокль в сторону дороги. И тут стоявший рядом второй помощник показал пальцем на горизонт. Там появилось довольно большое для одного человека облако пыли. Облако приближалось и росло в размерах. Через минуту уже можно было рассмотреть несшегося на пределе своих возможностей матроса Иванова. Ему явно мешал тяжелый чемодан. Еще через минуту вся команда поняла, почему так много было пыли — за матросом Ивановым, как им показалось, бежало всё мужское население Дальних Зеленцов. Коля приближался к причалу с невероятной для его комплекции и несомого чемодана быстротой — он явно сражался за своё здоровье или даже саму жизнь. Догонявшая его толпа не оставляла никаких сомнений в своих намерениях: все бежавшие были вооружены кольями, топорами, ведрами и могучими кулаками. Толпа настигала несчастного.