Тот момент - [81]

— Не знаю, — отвечает она. — Можем потом послушать новости на моем заводном радио.

— Теперь все в школе знают, да? В смысле, что нас ищет полиция.

Мама смотрит в землю.

— Думаю, да, — говорит она.

— Они все будут судачить об этом, когда я вернусь. Задавать кучу вопросов. Говорить, что я испугался тестов и сбежал. Станет хуже, чем раньше.

Мама опускается на колени и начинает плакать. Печально, а не так, как плачешь, если поцарапал колено.

Я стою рядом, не зная, что мне делать. Опускаюсь на колени рядом с ней.

— Извини, мама, — говорю я.

Она качает головой и плачет еще горше.

— Мне следует извиняться, — рыдает мама. — Это я все испортила. Я пыталась помочь, но только усугубила ситуацию, и мне очень, очень жаль.

Она почти согнулась пополам под тяжестью рюкзака. Я боюсь, что он ее вообще раздавит.

— Снимай, мама, — прошу я. — Тебе же больно. Сними его.

Она садится и снимает ремни с плеч. Рюкзак с грохотом падает на землю, сковорода ударяется о бутылки с водой. Следы на маминых плечах выглядят ужасно. Мне плохо, что я ее так расстроил. Надо было помалкивать про школу.

— Пойдем домой, — говорю я. — Может, у нас не будет столько проблем, как мы думаем.

— У тебя — нет, Финн, но у меня будут, — отвечает она, протягивая мне руку. — Я должна была понять, что это глупая затея, но запаниковала — и посмотри, что я натворила.

Мама снова плачет. Крупные слезы текут по ее щекам из-под очков. Она сжимает мою руку и будто выдавливает из меня слезы, потому что я тоже начинаю плакать.

Мама наклоняется и обнимает меня.

— Все будет хорошо. Я знаю, что придется нелегко, но папа о тебе позаботится.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

— Тебе не разрешат жить со мной после развода, — говорит она. — Не после вмешательства полиции. Они определят тебе жить с папой, но мы по-прежнему будем видеться как можно чаще и вместе делать много забавных вещей.

— Нет, — говорю я и трясу головой в надежде выбросить эти слова из ушей и притвориться, будто никогда их не слышал. — Я хочу жить с тобой.

— Знаю, — говорит она, — но я все запутала, милый. Они скажут, что я неподходящая мать.

— Но ты же говорила, папин адвокат все равно так скажет.

— Да, но тогда мы могли заявить, что он неправ. А теперь, когда привлекли полицию, они ни за что не позволят тебе жить со мной.

Я смотрю на нее, очень стараясь не разрыдаться снова.

— Но это не твоя вина, что записка улетела. Я им скажу. Объясню, что то же самое случилось и со списком покупок. Они увидят, что это была просто ошибка.

Мама качает головой и сильнее сжимает мои руки.

— Не выйдет, Финн. Я много раз напортачила, и они меня не простят. В детстве нормально совершить ошибку и извлечь из нее урок. Даже когда ты взрослый, тебе могут дать второй шанс, но когда ты родитель…

Ее голос затихает, и она просто сидит на земле. Хотел бы я знать, что сказать, но я не знаю, потому что я ребенок, и никто в школе не учит, что говорить, когда мама расстроена, только как перемножать дроби и определять драккары викингов.

— Тогда не разводись, — предлагаю я. — Вы с папой можете просто жить в разных комнатах, как сейчас, и мы останемся все вместе, спорьте на здоровье.

Мама опускает голову.

— Прости, Финн, нельзя остановить процесс, мы зашли слишком далеко. Честно говоря, я пыталась, но пути назад нет.

Какой ужас — жить без мамы. Я даже не понимаю, как папа сможет заботиться обо мне, если не знает, где что лежит и какие мне нравятся бутерброды. Ему придется все время звонить маме и спрашивать. И ее не будет рядом, чтобы меня обнять.

А обнимать меня все равно иногда надо, даже когда мне исполнится одиннадцать. Я чувствую, как слезы катятся по моим щекам, а деревья вокруг меня расплываются. Все пошло не так, и я не знаю, что с этим делать.

— Тогда почему бы нам на самом деле не сбежать? — спрашиваю я. — Раз они уже так думают, ну и пусть. У нас есть все необходимое. Мы могли бы съездить на остров Малл, то место, где снимали «Баламори»[15] и где много разноцветных домов. Мне там понравилось. У них действительно хороший магазин шоколада, и если там все как в «Баламори», то на весь остров только один полицейский, и если он будет похож на сериального, то не станет арестовывать тебя или сообщать, что мы там.

Я надеялся, что это хорошая идея, но мама плачет еще сильнее.

— Мы не можем так сделать, Финн. Не в реальном мире. Я твой родитель, и папа прав: мне нужно совершить ответственный поступок и отвезти тебя домой.

— Но я хочу быть с тобой. Ты можешь учить меня сама, как всегда хотела. Устроим школу в палатке, будем изучать цветы и все такое.

Мама обнимает меня. Она тихо плачет, уткнувшись мне в волосы, и сжимает меня так сильно, что становится трудно дышать.

— Прости, Финн, — снова говорит она. — Я бы хотела этого больше всего на свете, но так просто не может быть.

— Тогда давай притворимся? — прошу я. — Только на сегодня. Я не хочу думать о том, что вернусь и не буду с тобой, так что можно мы притворимся, будто сбежали и теперь живем в лесу, а я хожу в школу в палатке?

Мама колеблется и вытирает мне слезы пальцами.

— Хорошо, — говорит она, — можем. Но только на сегодня. Завтра я отвезу тебя домой.