Тот, кто сражается с чудовищами - [8]

— И кто теперь король в этом королевстве?

— Гатис, я думал ты знаешь. — Заговорщицки улыбаясь ответил молодой человек.

— Слушай, не томи, объясни нормально. — Фауст выдал другу легкий подзатыльник.

— Ладно-ладно, извини. Как думаешь, что было бы, убей я Гатиса?

— Было бы тебе или в целом?

— В целом.

— В Кристории появился бы новый король. Такой, который тебя не предавал.

— Это правда, вот только, — Лаз наставительно поднял палец, — в этой стране монархия не наследуется. И что было бы, умри совершенно неожиданно действующий монарх?

— Борьба за власть, — понимающе кивнул Фауст.

— Именно. Грызня между аристократическими домами, вероятными претендентами на престол, которая продолжалась бы черти сколько времени. Даже если бы я вмешался и посадил на трон выбранного мной короля, между нами не было бы никакой связи, кроме взаимной выгоды, а это, как уже выяснилось, далеко не лучшая основа отношений. Стоит мне исчезнуть на какое-то время, и кто поручится, что и этот король не предаст меня? К тому же, что бы я не делал, выборы нового правителя и его укрепление на троне все равно затратит кучу времени, а тиреи ждать не будут.

— Ага, и ты оставил Гатису власть, напугав его до мокрых порток и заставив тем самым беспрекословно тебя слушаться.

— Точно. Когда вся эта кутерьма закончится, я всегда смогу его убить, если он не будет меня устраивать. Но пока что он куда ценнее живой, чем мертвый. К своему несчастью, он этого не знает.

Фауст усмехнулся.

— Но тогда не было бы лучше оставить в живых и тех двоих магов? — Покинувшие дворец где-то за полчаса до Лаза Савойн и Базил в общих чертах рассказали Фаусту о случившемся.

— Ну, как я уже говорил, кого-то я должен был убить. К тому же парочка высших в войне против тиреев мало что бы значили, в отличие от короля мирового центра магии, имеющего связи по всему континенту.

— Ты стал хитрее, это точно.

— Не мы такие, жизнь такая, — усмехнулся Лаз.

— О чем вы там вообще так долго говорили? Тебя не было больше полутора часов.

— В основном ни о чем. Сейчас объясню, — молодой человек отпрянул, предвосхищая очередной подзатыльник. — Конечно, я поставил Гатису несколько условий. К примеру, сделать Савойна ректором апрадского Дома Магии с полной свободой действий, прекратить пропаганду против меня и моей семьи и выделить им, проведшим последние годы в не самых приятных условиях, неограниченное довольствие, ввести на законодательном уровне парочку новых законов и тому подобное. В целом всего по мелочи, такое, на что Гатис пошел с большим энтузиазмом после того, как я на его глазах превратил двух высших магов в фарш. Но на самом деле я мог бы просто сидеть в том кабинете в полной тишине и все равно достиг бы желаемого, все эти разговоры нужны были для того, чтобы король не понял, что на нем применяется магия.

— Какая магия?

— Магия Айны, — Лаз, усмехнувшись, достал из внутреннего кармана небольшую пластинку магического металла. — Полтора часа Гатису аккуратно и осторожно внушался ужас ко мне и тому, что я могу с ним сделать.

— Можно подумать, смертей двух высших не хватило, — буркнул Фауст.

— Этого с лихвой хватило на время нашего разговора, может быть еще на пару недель, а то и месяцев. Но в конце концов обычный страх прошел бы и Гатис начал бы думать. А мне этого совсем не надо. Теперь же, благодаря Айне и магии зачарования, инстинктивный ужас к моей персоне будет зреть в нем, словно яблоко на ветке.

— Что-то мне подсказывает, что ты сделал это не только из практических соображений.

— Конечно, — Лаз зло усмехнулся. — Смерть — слишком легкое и быстрое наказание за то, что он сделал. пусть страдает, пусть мучится, пусть каждую ночь просыпается от кошмаров, в которых я прихожу по его душу. Вечная пытка до самого конца его жизни.

— В такие моменты даже я начинают тебя бояться.

— Может быть не зря, — вздохнул Лаз. — Но ты прав и в другом, практические цели в этом тоже были. Во-первых, естественно, под воздействием такой магии он никогда не решится меня снова предать. Но даже не это главное. Вместе с главным большим внушением было еще одно, не такое сильное и всеобъемлющее, но все-таки ощутимое. Мысль о том, что ему против меня нужна помощь. Слухи о моем возвращении, естественно, пойдут, мои слова привратникам и смерти двух высших сделают свое дело, но официально объявлять что-то я ему настрого запретил, так что по крайней мере в первое время слухи будут оставаться слухами. Так что, вполне логично, он станет искать поддержки в других странах. И, если я понимаю его достаточно хорошо, отправит он гонцов всюду, куда сможет, в надежде получить от этого максимум выгоды.

— И зачем это тебе?

— Я собрался вернуться, Фауст, настолько официально, насколько это возможно. Вот только если я встану посреди площади и закричу: “Я Лазарис Морфей, я снова с вами!” — на меня посмотрят, как не сумасшедшего. Все-таки с моей официальной смерти прошло уже тринадцать лет. Куда лучше будет, когда о моем возвращении станет известно не от меня самого, а от самых официальных и компетентных источников на свете: королей и императоров. К тому же, когда я “узнаю” о том, что Гатис меня сдал правителям других стран, я смогу потребовать у него еще что-нибудь в качестве компенсации.