Тоска по дому - [68]

До этого я никогда в жизни не слышала выстрела и не знала, как он оглушает.

– Зачем ты стреляешь? – в панике закричал Саддик и швырнул нож на пол. – Я хотел отдать тебе нож, отдать, понимаешь?

С потолка отвалился кусок штукатурки, попав в глаз командиру-гному.

– Проклятые линзы, – прошипел он сквозь зубы, – кто их только придумал? Он попытался извлечь непокорную пылинку, застрявшую под ресницами. Один из полицейских подошел к нему, оттянул нижнее веко и осторожно дунул прямо в зрачок. По-видимому, они отрабатывали это на учениях. – Большое спасибо, Звити, – сказал гном, закрыл глаза и снова их открыл.

– Командир… – Звити произнес это задушевным тоном, вполне понятным после недавних мгновений их такого интимного общения. – Мне кажется, командир, ты придаешь этой истории значение, которого она не заслуживает.

– Да? – ядовито спросил командир-гном. – А ты что предлагаешь?

Мы замерли, ожидая услышать, что предложит Звити, лоб которого украшал маленький аккуратный шрам.

– Мне кажется, надо просто арестовать этого араба, а уж потом что-нибудь ему пришьем. Зачем нам лишний риск, командир?

Гном кивнул, и Саддик ухватился за стремянку.

– Да, – ухмыльнулся самому себе гном и достал из футляра на поясе наручники. – В крайнем случае предъявим ему препятствование исполнению полицейскими служебных обязанностей. Разве он не помешал нам отправиться на обеденный перерыв?

– Эй, минутку, минутку, – крикнул Авраам и стал перед лестницей-стремянкой. – Вы соображаете, что делаете? Никто моего Нисана никуда не заберет.

– Все, довольно болтать, – произнес командир-гном и подал помощникам знак действовать. Звити с товарищем дружно шагнули вперед и взяли Авраама за руки, один за левую, другой за правую, и оттащили его в сторону. Шрам Звити пылал в центре лба, словно обретя новую жизнь.

– Не делайте ему больно, – закричала Джина, – он старый человек! Если с ним что-нибудь случится, мы подадим на вас жалобу, слышите?

Авраам пару раз пнул ногой воздух, а затем сдался и обмяк, но продолжал кричать:

– Спасите! Спасите! Забирают моего Нисана!

Командир-гном и бровью не повел и подошел к Саддику. Саддик, пожилой человек с добрыми глазами, не проявлял ни намека на сопротивление, и командир-гном уже собрался надеть на него наручники, когда в комнату неожиданно ворвались телевизионщики.

Они влетели, как саранча: оператор, осветитель, журналист в галстуке и еще один, с большим волосатым микрофоном в руках. Я сначала не поняла, откуда они взялись, но потом вспомнила: у канала общественного телевидения есть красный телефон. Тот, кто сообщит им новость, которая выйдет в эфир, получает купон на пятьдесят шекелей и может расплатиться им в торговом центре. Наверное, кто-то услышал выстрел и позвонил.

– Дамы и господа! – заговорил в камеру журналист в галстуке, и все в комнате почтительно умолкли. – Дамы и господа, сегодня среди бела дня разыгралась драма. Наш квартал, несколько месяцев назад переживший тяжелые дни и потерявший в Ливане одного из своих сыновей, нынче вечером вновь возвращается в сводки новостей в связи с перестрелкой в частном доме, по всей видимости связанной с террористической деятельностью. К этому часу нам известны не все подробности, но мы предпримем все усилия, чтобы установить причину случившегося. Кто и почему стрелял? Связано ли это с последними взрывами террористов-смертников? С вами Шарон Дадон, тележурнал «Мевасерет в эфире». Мы немедленно вернемся к вам, как только выясним новые обстоятельства происшествия.

Оператор направил телекамеру на командира-гнома. К нему приблизился журналист в галстуке и прикрикнул на коллегу с микрофоном:

– Включай запись! Чего ты ждешь?

Тот опустил глаза и нажал на кнопку. Хозяин галстука смотрел прямо перед собой. Он сказал:

– Мы находимся на месте происшествия рядом со старшим командиром. Какие подробности вы можете добавить, господин офицер?

Командир-гном дважды прочистил горло и пригладил брови, уложив на место пару непослушных волосков.

– К сожалению… – многозначительно произнес он, выпятив грудь, но тут же умолк и потер подбородок.

Авраам прижался к Джине, будто даже вселившийся в него демон испугался телекамер. Саддик стучал молотком по долоту, пытаясь привлечь к себе внимание.

Я провела ладонью по волосам и подумала о том, что ночью, когда Моше вернется с работы, я расскажу ему обо всем, но он мне не поверит. Ни единому моему слову.

Тем временем командир-гном собрался с мыслями.

– К сожалению, – начал он, – в силу понятных причин я вынужден воздержаться от обсуждения подробностей случившегося. Все, что я могу сказать, – полиция сделает все, что в ее силах, чтобы как можно скорее расследовать это дело, помня о необходимости защиты интересов общества.

– Тем не менее, господин офицер, – настаивал репортер, – не могли бы вы пролить свет на произошедшие события? Правда ли, что здесь стреляли? А жертвы были?

– Без комментариев, – авторитетно заявил гном. И, желая подчеркнуть, до чего ему неприятно об этом говорить, закрыл глаза и повторил: – Без комментариев.

– Я могу объяснить вам, что здесь произошло», – вдруг с верхней ступеньки стремянки сказал Саддик.