Торнбер - [74]

Тьма опустилась, и он пошёл дальше, ведя Пеббл на поводу. Он молчал, и единственным звуком в округе был стук копыт Пеббл по сухой земле. Единственной его надеждой было увидеть свет в темноте, или уловить издаваемый ею звук, если она разбила лагерь.

Та ночь была безлунной, и лишь свет звёзд позволял ему следовать по дороге. Он шёл вперёд, отказываясь сдаваться, а когда солнце снова взошло утром, оно обнаружило его всё ещё идущего. Он уже миновал Арундэл, и дорога свернула на север, пересекая Реку Глэнмэй, и входя в горы на пути к Гододдину.

С возвращением солнца он снова сел в седло, и не спеша поехал на Пеббл. Они остановились у реки, и он дал кобыле время напиться там, прежде чем поехать дальше. Он достиг гор затемно, и остановился.

«Это нелепо». Она далеко опережала его, если полагать, что он вообще двигался в верном направлении. Было также весьма ясно, что своё исчезновение она спланировала. Её вчерашние слова были ясны. Он просто не слушал.

Она взяла дополнительную еду в дорогу. Ей хватило бы как минимум на несколько дней, если она будет есть экономно. У него же еды не было вообще, а Пеббл, несмотря на её усердие, паслась за тот день лишь несколько коротких минут.

Если он хотел преследовать её дальше, то ему придётся дать лошади пастись, или найти фермера, который поделится с ним зерном. Ему также понадобится еда.

— В горах фермеров нет, — сказал он себе. Хотя в Гододдин он никогда не ездил, он знал, что путь до низин на той стороне занимал полтора дня.

Ему придётся повернуть назад, за припасами, а это вероятно означало поездку обратно в Арундэл, как минимум.

— Почему!? — крикнул он, слушая, как его голос слегка отражается от скалистых холмов впереди.

Усталый, фрустрированный и злой, он повернул Пеббл обратно, и пустился в долгий обратный путь к Замке Камерон. Они ехали всю ночь, и через несколько часов после захода солнца он заметил костёр у дороги.

Внезапно наполнившись надеждой, он поспешил вперёд, но вскоре обнаружил, что это была не Алисса. Это готовили ужин Перри Дрэйпер и двое стражников из Камерона. Ослеплённые светом костра, они вздрогнули, когда увидели, как он появился из чёрной ночи.

— Привет, — поздоровался он с ними.

— Не повезло, а? — сказал Перри.

— Нет.

Перри одарил его искренним взглядом:

— Мне жаль, Грэм. Но ещё есть надежда. Мы послали несколько поисковых отрядов, в Арундэл, Ланкастер, и даже в фермы в долине.

— Это хорошо, — сказал Грэм, но глубоко в душе он знал, что им её не найти. Ему было весьма ясно, что она в точности знала, что делала, и что она была достаточно искусна, чтобы не дать никому себя найти.

«Весь мир — моё оружие, чего мне бояться?». Он ясно вспомнил её слова, и, глядя на Перри, он вспомнил, как она с ним разобралась во время фестиваля. Она его вывела из строя с такой небрежной умелостью, и выставила это так, будто он упал.

«Её дядя научил её не только этой фразе». Он был в этом уверен.

Глава 26

На следующий день они вернулись в Замок Камерон.

Как он и ожидал, другие поисковые отряды не нашли никаких её следов, хотя её лошадь обнаружили пасшейся на одном из пастбищ недалеко от Уошбрука. Сочувственные взгляды, которые он вынужден был терпеть, въезжая во двор замка, были для Грэма почти невыносимы. Если кто-то и не был в курсе его романа с Алиссой, то теперь уже знали все. История о её бегстве и отчаянной погоне Грэма стали темой пересудов в замке, и скорее всего и в городе тоже.

Вернувшись домой, он закрылся в своей комнате. И так уже было плохо, что ему пришлось предстать перед очами матери, когда он вошёл — взволнованный взгляд сестры он уже вытерпеть не мог. Подойдя к своему книжному шкафу, он вытащил сердечный камень своего отца, и крепко сжал. Из своего окна он наблюдал за тем, как послеполуденное солнце угасало, пока тьма не вернула себе мир.

Сняв одежду, он забрался в кровать, всё ещё сжимая красный самоцвет. В почерневшей комнате он почти мог представить, что она всё ещё была здесь, рядом, и, наверное, спала. Боль в его сердце была сильнее, чем всё, что он мог вообразить — как физическая рана. Крепко сжимая камень, он зарылся лицом в подушки, надеясь, что они приглушат любые издаваемые им звуки.

Никто не мог слышать, как он плакал один, в темноте.

Пришло нежеланное утро, принеся с собой невзгоды нового дня. Он не хотел пробуждаться. Пробуждение означало взгляд в лицо будущему — будущему, в котором не было Алиссы. Стук в дверь возвестил прибытие первого посетителя.

— Уходи, — сказал он, повысив голос.

Дверь всё равно открылась. Его сестра вошла, и закрыла за собой дверь.

— По-моему, ты неправильно меня поняла.

— Мне жаль, — сказала она, тихо приближаясь к кровати.

— Тебя мать послала?

— Нет. Она сказала, что ты, наверное, хотел побыть один.

— Значит, она планирует подождать, прежде чем сказать, насколько круглый я болван. Чудесно, — горько отозвался он.

— Это нечестно, — сказала Карисса. — Никто из нас этому не рад — она нам нравилась, в том числе маме.

— Но факт моей глупости это не отменяет.

— Ум — это ещё не всё, — сказала она ему. — Мы, наверное, ругались бы гораздо больше, не будь ты таким тупицей.