Топор - [2]

– Конечно, миссис Райан, – согласился Карелла. – Спасибо вам за помощь.

– Вы что, смеетесь надо мной, что ли? – возмутилась миссис Райан.

– Ни в коем случае, мэм. Я искренне вам благодарен, – сказал Карелла.

– Чего еще ждать от легавых? – поджала губы миссис Райан и, схватив сына за руку, потащила за собой.

Карелла вздохнул и направился туда, где Хейз разговаривал с двумя полицейскими из городской уголовки. Ни одного, ни другого он не знал.

– Карелла, – представился он. – Из 87-го участка.

– Фелпс, – назвал себя один из них.

– Форбс, – сказал другой.

– А где Моноган и Монро? – спросил Карелла.

– В отпуске, – ответил Фелпс.

– В январе?

– А почему бы и нет? – отозвался Форбс.

– У них обоих неплохие дома в Майами, – объяснил Фелпс.

– Поэтому они вполне могут смотаться туда в январе, – добавил Форбс.

– Во Флориде это лучшее время года, – сказал Фелпс.

– Еще бы! – подтвердил Форбс.

– Что вам уже удалось выяснить? – спросил Фелпс, меняя тему разговора.

– Убитого зовут Джордж Лассер, – сказал Карелла. – Он был в этом доме управляющим.

– То же самое мне сказали и жильцы дома, – подтвердил Хейз.

– А сколько, по-твоему, ему было лет, Коттон?

– Жильцы говорят, больше восьмидесяти.

– И с чего это кому-то понадобилось убивать такого старца? – полюбопытствовал Форбс.

– Который вот-вот сам отдаст богу душу, – добавил Фелпс.

– У нас один раз случилось убийство на углу Седьмой и Калвера... – принялся рассказывать Форбс. – Знаете это место?

– Вроде да, – отозвался Карелла.

– Убитому оказалось сто два года. Как раз был его день рождения.

– Правда?

– Ей-богу. Его шлепнули в ту минуту, когда он разрезал праздничный торт. Он так и упал лицом в этот торт со ста тремя свечками, одну лишнюю поставили с пожеланием прожить еще год. Упал и тут же отдал концы.

– И кто же его убил? – спросил Хейз.

– Его мамаша, – ответил Форбс.

На секунду наступило молчание.

– По-моему, вы сказали, что убитому было сто два года, – заметил Хейз.

– Совершенно верно, – откликнулся Форбс.

– Тогда сколько же лет было его матери?

– Сто восемнадцать. Она вышла замуж в шестнадцать лет.

– А почему она его убила?

– Терпеть не могла его жену.

– Понятно. Значит, у него была жена?

– А почему бы и нет?

– А ей сколько было лет?

– Двадцать семь.

– Хватит трепаться, – не выдержал Хейз.

– Он думает, я шучу, – сказал Форбс, толкнув локтем Фелпса.

– Он не шутит, – засмеялся Фелпс.

– У нас в городской уголовке кого только не встретишь, – пояснил Форбс.

– Еще бы, – усмехнулся Хейз. Фелпс посмотрел на часы.

– Нам пора, – объявил он. – Вы, ребята, держите нас в курсе, идет?

– В трех экземплярах, – добавил Форбс.

– Мы потрясены тем, что вы вообще явились сюда в такой холод, – сказал Карелла.

– Сегодня еще не очень холодно, – отозвался Форбс. – У нас выпадают дни, когда зуб на зуб не попадает.

– Послушайте, – заговорил Хейз с таким видом, будто его озарила гениальная мысль, – а почему бы вам самим не заняться расследованием этого дела?

– Нет, – решительно сказал Форбс.

– Не полагается, – добавил Фелпс.

– Правила не позволяют, – объяснил Форбс.

– Убийство должен расследовать тот участок, куда впервые о нем сообщено, – сказал Фелпс.

– Конечно, только я думал...

– Нет.

– Я думал, – настаивал Хейз, – что, поскольку вы такие эксперты по гериатрии, то вам и карты в руки...

– По чему?

– По гериатрии, – повторил Хейз.

– По чему?

– Ладно, забудем, – сказал Хейз.

Краем глаза Карелла заметил, что в подвал спустился патрульный и, стоя у подножия лестницы, зовет его.

– Извините, – сказал он и быстро пошел к лестнице. – В чем дело? – спросил он у патрульного.

– Стив, мы тут задержали какого-то малого, который прогуливался между домами в одной рубашке, без пиджака. По-моему, погода вроде не та, чтобы ходить раздетым, а? На улице не больше сорока двух градусов[1].

– Где он? – спросил Карелла.

– Мы отвели его наверх.

Карелла повернулся и помахал Хейзу.

– В чем дело? – подошел к нему Хейз.

– Патрульные задержали между домами человека. В одной рубашке.

– Ого! – удивился Хейз.

Человек, который бродил по улице, оказался негром могучего телосложения. На нем были только хлопчатобумажные брюки и белая рубашка с распахнутым воротом. Он был очень темнокожим, свирепым на вид, с перебитой переносицей и такими мышцами, что они выпирали из-под рубашки. Он был в кедах, и, когда Карелла с Хейзом приблизились, он, казалось, балансировал на цыпочках, как заправский боксер, готовясь наносить удар за ударом. Рядом с ним стоял патрульный с дубинкой в руках, но негр не обращал на него никакого внимания. Прищурив глаза и широко расставив для равновесия ноги, он смотрел на приближающихся к нему детективов.

– Как тебя зовут? – спросил Карелла.

– Сэм.

– А фамилия?

– Сэм Уитсон.

– Что ты делал в проходе между домами, Сэм?

– Я здесь работаю, – ответил Уитсон.

– Кем?

– Я работаю у мистера Лассера.

– Что ты делаешь?

– Я колю для него дрова, – ответил Уитсон.

На секунду наступило молчание. Карелла посмотрел на Хейза, потом снова на Уитсона. Двое патрульных – тот, что стоял рядом с Уитсоном с дубинкой наготове, и второй, который приходил за Кареллой, – оба одновременно сделали шаг назад и положили руку на кобуру револьвера.