Тоня Глиммердал - [25]
Что-о? Тоня хмурит брови. Но лишь на минуту. Если Хейди правда дочка Гунвальда, она всё равно унаследует хутор. Так что тут ничего неестественного нет. Тоня пожимает плечами с видом «ну и что?».
Хейди встает во весь свой рост.
— Знаешь, что я собираюсь сделать с этим хутором, Тоня Глиммердал?
Тоня мотает головой. Неужели Хейди собирается переселиться сюда? Или выращивать экологические продукты, как этот парень из Барквики?
— Я его продам. Продам со всеми потрохами, чтобы мне никогда больше сюда не возвращаться.
— Продашь хутор? Прямо сразу?
Тоня так удивлена, что почти кричит.
— Да. Как можно быстрее.
Гроза Глиммердала смотрит на Хейди в ужасе.
— А где же будет жить Гунвальд?
Хейди прячет письмо обратно в карман и сплевывает жевательный табак.
— Плевать мне на Гунвальда, — говорит она просто.
В голове у Тони происходит короткое замыкание.
От слов «плевать мне на Гунвальда» она впервые в жизни по-настоящему взбесилась. В голове раздался щелчок, и Тоня во второй раз ринулась в драку. Правда, сейчас ей бы следовало подумать получше, а не набрасываться, как белка на динозавра. Хейди стиснула ее железными руками и без усилий подняла в воздух.
— Нельзя плевать на Гунвальда! — визжит Тоня.
Она плюется и брыкается.
— Можно, — отвечает Хейди спокойно. — Замолкни. Но Тоня не перестает, потому что Гунвальд ее лучший друг и он за всю жизнь ни разу ее не обидел.
Если Гунвальд не сможет вернуться домой, то он умрет, в этом Тоня уверена. И что тогда Тоне делать? Что будет в Глиммердале без Гунвальда? У нее внутри всё чернеет, стоит ей только подумать об этом. Даже мысли такой ей не вынести!
— Ты не имеешь права продавать! Я подговорю всех в Глиммердале, и никто у тебя не купит, — хрипит Тоня.
Хейди отпускает ее.
— Говори с кем хочешь, Тоня. А я поговорю с владельцем кемпинга, он мечтает купить этот хутор. Собирается строить тут гостевые домики. Здесь выше, и вид лучше, чем внизу.
Ну всё. Довольно. Эта дылда просто сумасшедшая. Как можно продать хутор Гунвальда этому Клаусу Хагену? Только через ее, Тони, труп. Ничего, она поломает им планы. Тем более что ясно, с чего надо начать. Если бы не кофейник, ничего бы не случилось. Тоня поднимается по ступеням, тяжело печатая шаги.
Кофейник стоит на столе. Из него идет пар. Рядом лежит открытая зеленая книга. У Тони мелькает мысль взять книгу домой, ей интересно узнать, чем кончилось дело с Хейди во Франкфурте, но она чувствует, что хватит с нее Хейдей, достали. Взрыв — вот что сейчас нужно. Такой, чтоб небо содрогнулось. Тоня берет кофейник и, не удостоив Хейди взглядом, спускается с крыльца. Спокойно и невозмутимо выливает кофе на грядку, где у Гунвальда растут разные пряные травки. Кофе особенно хорош для луковичных растений, всегда учил ее Гунвальд. Хейди ничего не говорит. Но с интересом наблюдает, как гроза Глиммердала кладет кофейник на землю посреди двора, запихивает в него огромную хлопушку, достает из кармана зажигалку, запаливает, отбегает и прячется за тележку.
Проходит пять секунд, и грохочет взрыв такой силы, что по всей долине люди пригибают голову и вздрагивают. Можно подумать, небо раскололось. Салли срочно принимает таблетку, Гладиатор перестает жевать, страшная собака ложится на пузо и скулит, как белая мышь.
Но кофейник цел.
— Я еще вернусь, — предупреждает Тоня Хейди.
— Не сомневаюсь, — сухо отвечает дочка Гунвальда продолжая пить кофе, как будто никакого взрыва и было.
— Жив, да?
Тоня солдатским шагом входит в палату Гунвальда, не обращая внимания на двух его соседей, спящих в своих кроватях. Гунвальд съеживается, как вопросительный знак. Он ничего не знает. Даже не подозревает, что его хутором вот-вот завладеет Клаус Хаген. Не догадывается, что Тоня подралась с его дылдой-дочерью, что она летела сломя голову на велосипеде через всю деревню, чтобы успеть на одиннадцатичасовой теплоход, что ей пришлось умолять Юна-матроса разрешить ей проехать бесплатно и рассчитаться на обратном пути, что она сама искала в городе больницу и успела несколько раз заблудиться. Всего этого Гунвальд не знает. Но что гроза Глиммердала стоит в его палате и что она очень сердита — это он видит.
Тоня не делает скидки на то, что Гунвальд еще не оправился после операции.
— У тебя есть дочь, — сообщает она для начала, если вдруг Гунвальд забыл. — И ты подарил ей хутор. Теперь она продает его Клаусу Хагену. И у нее волкодав с меня ростом, и…
Тоня замолчала так же резко, как заговорила, потому что вдруг увидела, что Гунвальд стал белого цвета.
— Неужели она?..
— Неужели она что?
— Неужели она приехала?
Гунвальд шепчет еле слышно.
— Да, — бурчит Тоня и скребет щеку.
Что теперь сказать, никто не знает. Тоня опускается на стул рядом с кроватью Гунвальда, слева и справа посапывают его соседи.
Тоне очень скучно в Глиммердале без Гунвальда. Она оборачивается к нему, чтобы рассказать, как именно ей его не хватает, и видит, что он закрыл лицо руками и содрогается всем телом. Елки-иголки — Гунвальд плачет. От неожиданности Тоня теряется. И что теперь делать.
