Тоннель времени - [21]

Стоящий неподалеку добавил:

– Пора платить по счетам, сука, – и, коротко размахнувшись, пробил в челюсть Хараеву сокрушительный хук.

Хараев рухнул на землю и попытался выплюнуть густой кровавый комок. Ничего не получилось. Слюна выползла изо рта и заползла на подбородок.

– Что происходит?.. – пробормотал он.

– Скажи до свидания миру нормальных людей, мразь, – вместо ответа бросил второй и, присев, вонзил в шею полевого командира иглу шприца.

Очнулся Хараев через сутки. Одиночная камера. Под потолком – разливающая яркий свет лампа. Он помнил только проблесками сознания: он на столе и двое в белых халатах ему делают инъекцию в вену. По телу разливается тепло… От ног – к голове. И вдруг – судороги. Ему нечем дышать. И вдруг снова – тепло… Легко и свободно.

«Это произойдет, если ты подойдешь к забору. Запомни это до конца дней», – услышал он и уснул. Так 2 ноября 2010 года началась жизнь Хараева в тюрьме «Мираж».

Глава 7

– Что за ерунда?.. – прошептал Стольников, глядя в монитор.

– Что случилось? – встревожился Айдаров.

Саша хорошо видел в сером квадрате ASUS двух человек, вышедших из главного здания тюрьмы. Они шли наперерез караулу и через несколько секунд, у самого входа в караульное помещение, должны были встретиться. В отличие от вооруженных часовых эти двое выглядели как туристы. Их задерживали, вероятно, тоже вдалеке от горячих точек. Один – в джинсах, белой, уже порядком поношенной в тюрьме, но все-таки сохранившей свежесть рубашке. Рубашка, конечно, атласная, с блестящими в скудном вечернем свете ламп полосками. Несмотря на обстановку, капитан усмехнулся. «Ну, не могут они, чтобы без блеска!..» Второй – в брюках странной расцветки, в свете тех же ламп кажущейся сиреневой, под курткой армейского образца – черная майка. Оба небриты, но это была именно щетина, а не отпущенные по исламским канонам бороды. Стольников не интересовался правилами содержания, но, кажется, администрация не заморачивалась такими мелочами, как поощрение конфессиональных привязанностей. Брили и лица и головы всем, над изяществом причесок особенно не задумываясь, под машинку.

И теперь эти трое, одинаково стриженных и с трехдневной щетиной, стояли у дверей караульного помещения, где расположилась группа Стольникова, и вели какой-то напряженный разговор. О чем именно, понять было невозможно, звукоизоляция была отменная.

– Только бы они в операторской не засекли сработку датчика проникновения, – прошептал Ждан.

– Датчика проникновения? – повторил Ключников. – Почему я впервые слышу о датчике проникновения?

Стольников посмотрел на полковника.

– Пульты в тюрьме под контролем Зубова в НИИ, – объяснил тот. – Но арестанты могли принудить инженеров внести изменения в эту программу.

– Как странно слышать это сейчас, – заметил Стольников, – когда мы вошли. Впрочем, хватит болтать! Айдаров, готов?

Ответ можно было не слушать, все были напряжены до предела.

Саша продолжал смотреть на экран. Появившаяся из здания «Миража» парочка осталась на улице, в руках одного из бандитов капитан увидел пачку «Мальборо». «Снабжение здесь на довольно высоком уровне», – отметил капитан. Двое закурили, трое снова повернулись к двери, и клацнул во второй раз замок…

Ситуация выглядела сложно. Теперь даже не случайный выстрел беспокоил Стольникова, выстрел, который могли услышать арестанты в главном корпусе. Теперь достаточно было даже вскрика, чтобы бандитов стало едва ли не вдвое больше.

– Татарин, к двери! – успел бросить Саша. – Валить, когда дверь закроется!..

В комнате сразу стало шумно. Все трое, появившиеся в проеме двери, говорили вразнобой и, казалось, каждый о своем. Отстоявшие на постах по два часа, выглядели они уставшими, это, видимо, и помешало им правильно оценить обстановку.

Ждан и Ключников сидели на стульях спиной ко входу. Жулин стоял у стены рядом с Айдаровым. Со Стольниковым их разделяла дверь и трое входящих.

«Придется поработать за швейцара…» – решил Саша, ногой резко захлопывая дверь…

К тому мгновению, когда начальник караула понял, что сидящие на стульях люди не имеют к его караулу никакого отношения, один из часовых, свистя распоротым горлом и заливая все вокруг себя кровью, уже валился на колени.

Айдаров быстро занес руку с ножом через плечо второго и повалил на себя, ведя лезвием по нагретому на солнце, судорожно вздрагивающему горлу. Знакомый шелест ножа, режущий плоть… «Ничего не забылось, они по-прежнему перед нами, – пронеслось в голове Айдарова. – Много духов и мало нас… И Стольников снова рядом».

Когда бандит, выпучив глаза и дрожа окровавленным ртом, упал на колени и стал руками искать шею, Айдаров резким движением вверх освободил лезвие из плена. Из вдвое увеличившейся раны кровь хлынула как из пожарного гидранта.

Выскочив из-за спины Стольникова, Жулин ногой сбил ремень автомата с плеча начальника караула. Но тот и не думал сопротивляться. Лицо его под лампами дневного света казалось прозрачным настолько, что угадывались очертания черепа. Он находился в шоке и не собирался из него выходить.

Стук автомата по бетонному полу заставил Стольникова снова посмотреть на экран. Но двое продолжали курить и переговариваться, даже не подозревая, что сейчас происходит в караульном помещении.