Убирая с подбородка лезвием белоснежную пену, Матвей Кораблев безуспешно пытался вспомнить сон, который, по его мнению, мог стать причиной его нынешнего состояния. Не испытал он той радости пробуждения, которая бывает после хорошего отдыха рядом с красивой женой и в отсутствие глобальных проблем. Не было того восторга, который всегда охватывал Матвея, когда сквозь открытую балконную дверь, с порывом утреннего ветерка, надувающим парусом тюлевую занавеску, врывались в комнату запах весны и шум улицы. Вместо этого были тупая боль в затылке, апатия и странная тревога.
«Может, перестарался вчера с водочкой? – подумал он. – Хотя вряд ли. Выпил чисто символически».
Накануне, в воскресенье, отметили досрочное присвоение Матвею капитана. Выезжали всей группой на природу. Жен не брали, не приветствовал этого шеф.
Закончив бриться, Матвей набрал пригоршню холодной воды и несколько раз плеснул в лицо. Щеки порозовели. Однако глаза все равно оставались усталыми. Он повернул голову слегка влево, потом вправо. Отражение в зеркале светловолосого молодого мужчины с серыми глазами, прямым носом и волевым подбородком повторило это движение с точностью до наоборот.
– Весенняя хандра, брат! – улыбнулся Матвей своему отражению. – Говорил тебе, витамины кушать надо. После зимы ой как полезно. Так ведь не слушал! Оттого и депрессняк теперь…
– Ты с кем там разговариваешь? – раздался из-за дверей голос Ирины.
– С домовым. – Кораблев провел по мокрым, торчащим ежиком волосам ладонью, накинул на мускулистое тело махровый халат и вышел.
Иришка колдовала над кофеваркой. На столе уже стояла чашка с чаем для Матвея. Он редко баловал себя по утрам кофе, считая его нездоровым напитком. При его нагрузках на сердце это уже перебор.
Кораблев сел на табурет. Ирина выставила перед ним тарелку с яичницей, обильно пересыпанную зеленью.
– Салат будешь?
Матвей покачал головой, невольно вспомнив про сделанное в ванной самому себе замечание по поводу витаминов, и стал есть.
– Когда вернешься? – Ирина замерла в ожидании ответа.
Матвей отломил кусочек хлеба, забросил в рот и поднял на супругу глаза:
– Никогда.
– Я серьезно, – она надула губки.
Кораблев невольно залюбовался женой. Кареглазая, с роскошными рыжими волосами, она была необычайно хороша. Ирина преподавала в музыкальной школе, была на год моложе его, показалась совсем юной.
– А если серьезно – не знаю. – Он подцепил сразу целиком яйцо. На полпути ко рту оно свесилось с вилки, желток вдруг скатился на стол и растекся.
– Поросенок! – Ира взяла полотенце.
Матвей отстранился. Когда она стала протирать стол, он чмокнул ее в запястье.
– Ты на следующие выходные дома будешь? – возобновила допрос жена.
– Не знаю, – Матвей отодвинул тарелку. – При моей работе загадывать нельзя.
– Может, отпуск возьмешь? – споласкивая тряпку в раковине, Ирина сокрушенно вздохнула.
– Ты забыла, что не мы берем, а нам дают, – напомнил Кораблев. – А генерал обещал напряженное лето.
– Как я устала! – Ирина села напротив, взяла из вазочки печенье, с задумчивым видом надкусила. – И что за зверь такой ваш генерал? Посмотреть бы хоть одним глазком.
– Одним глазком? – словно эхо повторил Матвей. – Мне одноглазая жена не нужна.
Но Ирина уже не воспринимала его шутки.
– А мне муж приходящий не нужен, – бросила она в сердцах. – Живу как с любовником…
– Неужели есть опыт? – Кораблев насмешливо посмотрел на жену.
– Говорила мне мама… – Она отвернулась.
– Опять мама? – нахмурился он. – Так и живи с ней.
– Ладно, извини. – Иришка поставила локти на стол и запустила свои красивые пальчики в волосы.
Глядя на нее, Матвей вдруг снова почувствовал, как где-то в груди шевельнулось пушистым зверьком с когтистыми лапками нехорошее предчувствие.
– Не дай бог, – неожиданно вырвалось у него.
Он взял из подставки салфетку, прижал к губам, скомкал и бросил в тарелку.
– Что-то ты темнишь, – проговорила Ирина, наблюдая, как муж торопливо допивает чай.
– Тебе показалось. – Он поставил на стол чашку и встал. – Хотя… Может, просто из-за вчерашней пьянки?
– Ты это о чем? – испуганно глядя на мужа, спросила Ирина.
– Не по себе что-то. – Матвей отправился собираться на работу.
– Не пугай! – крикнула она вдогонку.
Бояться Иришке действительно было чего. Выйдя пять лет назад замуж за курсанта-третьекурсника Рязанского военного института, она думала, что большую часть жизни проведет в отдаленных гарнизонах, мыкаясь по съемным квартирам да офицерским общежитиям. Поначалу так и было. Попал ее Матвей после распределения в Иркутскую область в полк ВДВ. Через полгода уехал в командировку на Кавказ. Вернулся оттуда уже старшим лейтенантом. Потом неожиданно мужа перевели в Подмосковье. С утра и до вечера пропадал на работе. Военную форму носить перестал. Утром уезжал в гражданской одежде и в ней же возвращался. Иногда исчезал надолго. Пару раз отращивал волосы так, что хоть косички заплетай, что уж никак не вязалось с представлениями Иры об армейской службе. То ученья, то командировки. О своей новой должности ничего не говорил или отвечал уклончиво. Езжу, мол, по округам с инспекцией, которая проверяет качество боевой подготовки в войсках. Однако вскоре Ирина поняла, что не ограничиваются его поездки разбросанными по разным уголкам России полигонами. На теле прибавилось шрамов, обветрилась и задубела на скулах кожа. Не проходил бронзовый загар. Лишь спустя два года Ирина узнала, что служит он в спецназе ГРУ. Несмотря на то что особо она в дела мужа не вникала, кое-какая информация до нее о его способностях доходила. Конечно, о том, что может переплыть в отпуске Волгу, пробежать не один десяток километров и обыграть в шахматы тестя, который гордился своим первым разрядом по этому виду спорта, знала. Не было секретом, что хорошо стреляет. Но на то он и десантник. Еще об одном качестве проболтался его сослуживец Валера Рыкунов. Ирина не придавала значения, а вот друзья заметили, что у Матвея была очень сильно развита интуиция. Не раз она помогала им почти в безвыходных ситуациях. С удивительной точностью Кораблев предсказывал то или иное событие, мог безошибочно определить, в каком из домов скрываются бандиты. Много чего, но не всегда. В шутку Матвея на службе называли Экстрасенс или Нострадамус. Сам он относился к своим способностям с иронией.
