Тонкое искусство - [3]

Его номер имел успех. Все потрясённо умолкли, а присмиревшая Кира Витальевна чётко, почти по-военному доложила:

— «Портрет неизвестной в голубом». Миниатюра, которую я продаю Олегу и Наде. — Она кивнула на Барышевых. — Стояла на моём туалетном столике. Когда пропала, не знаю. Обнаружилось это только что. Я хотела показать Анюте с Надей гарнитур с ониксом, пошла в спальню, а «Незнакомки» нет.

— Когда вы видели её в последний раз?

— Похоже, последними её видели мы с Надей, — вмешался в разговор Барышев. — Кира привела нас в спальню, а сама ушла. Мы разглядывали своё приобретение, но тут Юлька подняла рёв, и мы кинулись к ней. Миниатюру я, разумеется, поставил на место — на туалетный столик. Потом все перешли в гостиную и сели за стол…

— А из гостиной никто, кроме Ольги, вас и Киры, не выходил. Кира ушла следом за вами, но вас по дороге в спальню не встретила. Вывод очевиден, — закончила за мужа Барышева и устремила обвиняющий взор на Ольгу.

— Вовсе нет, — вступился за жену Юрий. — Во-первых, не нужно забывать, что последним миниатюру держал в руках ваш муж…

— Какая наглость!

— Спокойно, Надюша, молодой человек в своём праве. Только вы не учитываете, Юра, что я не безумный коллекционер, а бизнесмен. Без хорошего провенанса, атрибуции и прочих документов, подтверждающих подлинность, эта картинка ничего не стоит. А документы ваша матушка хранит в сейфе у себя в кабинете. Я понятно объясняю?

— Да Ольга это, больше некому! — не выдержала Кира. — Она чуть из штанов не выпрыгнула, когда впервые увидела эту миниатюру. «Ах, Босси! Ах, Доменико! Ах, какая тонкая работа! Вы позволите мне её сфотографировать для нашей школьной галереи?» А когда я сказала, что хочу продать «Незнакомку», чтобы они обменяли свою климовскую конуру на квартиру моих соседей, наотрез отказалась переезжать. Я ушам своим не поверила. Чтобы жительница Подмосковья отказалась от московской квартиры? Теперь-то понятно, что у неё сдвиг на почве Босси. Но это моя миниатюра! И я требую, чтобы она её немедленно вернула.

— Ольга?

До сих пор она стояла, как изваяние, и смотрела в пол, но, услышав обращение Павла Петровича, подняла голову и неохотно заговорила:

— Я действительно восхищалась этим портретом и жалела, что он попал в неподходящие руки. Но к пропаже я не имею отношения. Кира Витальевна сама попросила меня сегодня прислуживать за столом. Я меняла блюда и доносила напитки. И не ходила дальше кухни. А что касается моего отказа переезжать… Кира Витальевна упустила маленькую деталь. Она вынуждена была уволить домработницу, потому что её «золотой запас» почти исчерпан. Конечно, на деньги, вырученные от продажи миниатюры, она могла бы держать прислугу ещё несколько лет, но что потом? Затея же с нашим переселением обеспечила бы ей уход и обслуживание до конца дней и при этом позволяла считать себя нашей благодетельницей. Ну, а я считаю, что это «благодеяние» мне слишком дорого обойдётся…

— Ах ты дрянь!

Кира рванулась вперёд, но Павел Петрович успел её перехватить.

— ТИХО! — снова рявкнул он, обращая в трепет оконные стёкла и бокалы на столе. — Если вы намерены устроить драку, я сам вызову полицию. Задействую старые связи и обеспечу забиякам ночёвку в вытрезвителе. А пока мы разберёмся с кражей. Если это и впрямь кража, вор должен понимать, что она не удалась. Пропажа замечена слишком рано, никто не успел уйти. Кира Витальевна, вы показывали кому-нибудь из присутствующих, как открываются ваши секретные замки?

— Нет. Когда-то давно муж убедил меня, что если я собираюсь жить долго и счастливо, то дверь этой квартиры должна открывать сама.

— Хорошее убеждение. Стало быть, тайком передать миниатюру сообщнику извне вор тоже не мог. Значит, она где-то здесь. Квартира, конечно, немаленькая, есть где развернуться, но специалисты обыщут её за пару часов. И найдут, будьте уверены. Поскольку вор на это не рассчитывал, на миниатюре наверняка остались его отпечатки пальцев: в перчатках непрофессионалам работать несподручно. А если не остались, к делу привлекут служебную собаку. Короче, разоблачение неизбежно. Поэтому я предлагаю Кире Витальевне и Олегу Романовичу публично заявить о своём согласии считать это деяние неудачной шуткой, а шутнику — кем бы он ни был — сознаться. Кира, Олег Романович, вы согласны?

— Согласен, — быстро сказал Барышев. И Кира, явно намеревавшаяся поспорить, кивнула.

— А шутник?

Ответом полковнику было молчание. Выждав минуту, он вздохнул, пробормотал: «Так я и думал», и пошёл звать детей.

Детей его предложение присоединиться к взрослым встревожило. Но это ещё ни о чём не говорило. Будь полковник мальчиком, он бы тоже встревожился, если бы за ним пришёл малознакомый дядя и попросил его пройти в комнату, где сидят родители. Известие о пропаже миниатюры было встречено недоумённым переглядыванием.

— Мы с Тёмой не брали картинку! Мы вообще не ходили в тётикирину спальню, — затараторила Юля. — Сначала Тёма показывал мне на кухне опыты — красивый золотой дождик, рану, которая сама заживает, эту… как её… гонку йода…

— Возгонку, — поправил её Артём. — А рана — это просто фокус с роданидом железа три, — торопливо добавил он, заметив испуг на лице Барышевой.