Тонкое искусство - [2]

Аня, простая добрая душа, смотрит подруге в рот, хлопочет, устраивая её дела, а в благодарность получает одни шпильки да снисходительные поучения. Как ни внушал Павел Петрович жене, что дружба не терпит перекосов, Анюта всё равно предана своей Кире и страшно расстраивается, когда он под каким-либо предлогом отклоняет приглашения вдовствующей паразитки. Вот и приходится ему не реже раза в год облачаться в ненавистный «парадный» костюм и прятать под маской вежливости тоску, которая охватывает его при мысли о безнадёжно скучном, пустом вечере.

Однако на этот раз традиционный приём по случаю дня рождения Киры Витальевны обещал быть оживлённым. Когда полковник с супругой прибыли, атмосфера в доме была уже заметно накалена. Причина тому не замедлила объясниться: Кира уволила домработницу и возложила подготовку застолья на сына с невесткой, а последняя, хоть и отличалась спокойным нравом, бессловесной отнюдь не была и на вельможные распоряжения реагировала без должной почтительности. Попытки изящно окоротить сноху давались Кире всё хуже, утончённая язвительность всё больше походила на вульгарную злобу, и Павел Петрович решил, что пришёл не зря. Вид Киры Витальевны, в кои-то веки теряющей контроль над собой и ситуацией, был ему отраден.

С приходом супругов Барышевых тихое злорадство полковника сменилось было досадой: их расположение слишком много значило для Киры, чтобы она не сумела взять себя в руки. Успешный делец Барышев боролся с инфляцией, вкладывая часть своих прибылей в покупку антиквариата. Близкое знакомство супругов с Шацкой было крайне выгодно обеим сторонам, поскольку позволяло экономить на дорогостоящих услугах посредников и экспертов.

Кире и правда удалось обуздать в себе свирепеющую гарпию. Но ненадолго. Запустив дельца с женой в спальню — полюбоваться миниатюрой Босси, которую они собирались приобрести, хозяйка пошла проверить, накрыт ли для детей стол в кабинете и, как всегда, перепоручить внучку Барышевых заботам своего внука. Но Артём неожиданно заартачился:

— Мне неинтересно играть с шестилеткой в настольные игры. И смотреть девчоночьи мультики. Если хотите, чтобы мы не путались у вас под ногами, я могу показать ей пару красивых химических опытов. На кухне — потому что для них нужна плитка и вытяжка.

Кира категорично заявила, что об этом не может идти и речи. В ответ капризная Юля «включила сирену». Прибежавшие на рёв бабушка с дедушкой получили от родителей Артёма заверения в том, что их сын — опытный химик и вот уже два года как свято блюдёт правила техники безопасности, нажали на именинницу, и Кире Витальевне пришлось уступить. Что совсем не улучшило её настроения.

За столом добросердечная Анюта изо всех сил старалась поправить дело, расспрашивая подругу о местах, в которых она побывала, и знаменитостях, с которыми была знакома. Безотказная тактика на этот раз работала плохо: озабоченная вознёй на своей кухне, Кира то и дело подозрительно принюхивалась и прислушивалась, отчего её рассказы утратили всякую занимательность. Все, включая Павла Петровича, вздохнули с облегчением, когда устроенный Юленькой скандал (из-за отказа бабушки с дедушкой купить ей тетрохлорозолотую кислоту), дал Кире Витальевне законное основание разогнать кружок юных химиков.

После того, как детей сослали в кабинет смотреть кино, самоуверенность и лоск постепенно вернулись к хозяйке дома. Кира царила за столом, задавая тон общему разговору, который, разумеется, вертелся вокруг неё — её достоинств, событий её жизни, её впечатлений, мнений, переживаний и триумфов.

В общем, вечер начал приобретать привычную томность, и Павел Петрович затосковал. Ко всему прочему, ему хотелось курить, а с этим в доме Киры Витальевны были большие сложности. Стальные двери и замки с секретом, установленные ещё при жизни мужа-коллекционера, не позволяли выйти на лестничную клетку без помощи хозяйки. Окна и балкон Кира, до судорог боявшаяся сквозняков, на зиму запечатывала наглухо, а в комнатах курить не позволяла. В конце концов бедняга-полковник вспомнил детство и заперся в туалете, точнее — в ванной комнате с биде и унитазом. Там стоял острый запах, напоминающий озон, но более едкий. Решив, что на фоне такого амбре табачная вонь потеряется, Павел Петрович мысленно поблагодарил юных химиков и спокойно закурил. Потом, вымыв руки и прополоскав освежителем рот, умиротворённый, вернулся в гостиную. И попал в эпицентр бури.

— Это ты, ты, я знаю! — визжала Кира, как базарная торговка, норовя вырваться из рук сына и вцепиться снохе в физиономию. — Верни немедленно, воровка!

— Не смей оскорблять мою жену! — кричал сын.

— Это моя миниатюра! Отдайте лучше по-хорошему! — кричал Барышев.

— Мы полицию вызовем! — кричала его жена.

— Кирочка, так нельзя! — кричала Анюта. — Ольга, не слушайте её, она не в себе! Павлик, сделай же что-нибудь!

— Что здесь произошло? — рявкнул полковник, перекрывая этот истеричный хор.

После короткой паузы крики возобновились.

— Она украла…

— Не клевещи…

— Не слушайте её!

— Верните!

— ТИХО! — На этот раз полковник издал лучший из своих начальственных рыков, самому стало не по себе. — Извольте говорить по одному. Кира, спокойно, без домыслов и эмоций: что у вас пропало? Откуда? Когда?