Тонкий мир - [37]

Князь, из любопытства раскрывший одну из полиэтиленовых сумок, застыл со счастливой до идиотизма улыбкой на лице. Сумрачная синь глаз посветлела — как будто тучи ушли с небосклона.

— Ты… — голос шакаи-ар дрогнул. — Ты хранила ее? Все эти два с половиной года?

О чем он говорит? Я с недоумением заглянула в пакет. Обыкновенная рубашка…

О, боги! Я же совсем забыла! Это же та самая!

— Ксиль, прости, — повинилась я, торопливо отбирая у шакаи-ар находку. — Это должно было стать сюрпризом. Хотела тебе отдать еще на даче, как проснешься, но совершенно из головы вылетело. После штурма базы тоже закрутилась с письмом, с объяснениями-головомойками… Надо бы отгладить и…

Максимилиан, казалось, меня не слушал. Он продолжал радостно-отстраненно смотреть на свои руки — теперь уже пустые.

— Ты хранила ее… — тихо прошептал князь. Лицо у него было совершенно потрясенное. В голове у меня зазвенело — верный признак того, что кто-то перебирал мои воспоминания, не особенно церемонясь. — Как в книгах каких-то. Все два года таскала с собой, как талисман, а когда в лаборатории что-то не получалось с противоядием — доставала ее, вспоминала…

— Так легче было. Просто иногда я почти не надеялась, что все получится.

— Не надеялась — но два года жила только моими проблемами? Все время думала обо мне?

— Нет, — я отвернулась сконфуженно. — Не хватало силы воли. Постоянно отвлекалась на что-то. Иначе закончила бы за несколько месяцев.

— Ты могла бы жить в Замке-на-Холмах и развивать свой дар. Могла бы учиться. Устраивать личную жизнь, в конце концов, — он отложил злополучную рубашку в сторону и медленно придвинулся ко мне — плавно, словно перетекая из одного положения в другое. Склонился к моему лицу… — Два года я мог говорить только с тобой, потому что любой шакаи-ар отыскал бы меня через такую связь и, конечно, попал бы в ловушку. Два года ты отвечала мне, позволяла смотреть твои сны. Я… никогда такого не чувствовал. Сейчас мне почему-то хочется заботиться о тебе, но это не благодарность. И не ответственность, как с моими кланниками, — он был так близко, что я даже могла почувствовать на губах его дыхание. — Мне кажется, это нечто иное. Я хочу быть с тобой очень долго, и посмотреть, какой ты станешь. И чтобы ты оставалась рядом со мной. Странное чувство. Мне кажется, что я тебя…

— Найта! — забарабанил в дверь брат. Я дернулась и развернулась, заехав Ксилю по зубам. Он сдавленно ругнулся. — Найта, ты скоро там? Давай откладывай свой рюкзак и иди за стол! Мама обедать зовет!

Наверное, впервые в жизни мне захотелось послать Хэла подальше. Например, в Академию. Экзамены сдавать. Рэмерту.

Гм.

— Подслушивал, — с непередаваемым выражением протянул Ксиль. — Такой момент испортил, зараза. Все боялся, что я тебя съем, наверное.

— Так ты знал, что он под дверью стоит? — я уперлась ему руками в грудь, отодвигаясь и заглядывая в невинно распахнутые глаза. — Знал, — констатировала я. — Почему мне не сказал?

Ни тени вины.

— А зачем? Ты была такой милой… — он быстро наклонился, слегка касаясь губами моих губ. Не поцелуй — так, мимолетная дружеская ласка. Как кошка носом тыкается в протянутую руку. — Давай, собирайся. Элен действительно ждет. А у нас еще будет время… много времени наедине, — и подмигнул мне.

Я покраснела, представив себе это времяпрепровождение. Хелкар за стенкой нюхом почуял неладное, занервничал и с новой силой задергал ручку:

— Нэй, ты что, уснула там? А дверь почему заперта? Захлопнулась, что ли? Этот гад с тобой ничего не сделал? — слова юного некроманта прозвучали почти угрожающе.

— Пока нет, — с намеком отозвался князь. — Но готовлюсь.

— Ксиль! — возмутилась я. — Не надо провоцировать моего брата.

— Да, да! — донеслось из-за двери. — Не надо меня провоцировать! Я страшный, злой и голодный. Нэй, так ты идешь?

Я с трудом подавила вздох.

— Иду.

Щелчок пальцами — и дверь распахнулась, едва не врезав брату по лбу. И правильно, нечего шпионажем заниматься. Мрачно — практика некромантии сказалась — оглядев творящийся в моей комнате хаос и Максимилиана, прикладывающего все усилия по его устранению, Хелкар доверительно шепнул мне на ухо:

— Неплохо ты его приспособила. Так, глядишь, и надрессируешь… может, и получится что-нибудь приличное.

Максимилиан глянул исподлобья и выразительно усмехнулся, показав острые кончики клыков. Брат поперхнулся и быстро поправился:

— Э-э… Прошу прощения. И Элен вообще-то и вас тоже приглашала к столу, Максимилиан. Или вы, гм, не голодны?

— Нет, — уже откровенно напоказ оскалил клыки князь, поднимаясь на ноги и оправляя одежду. — Но с удовольствием присоединюсь к трапезе.

Обед проходил совсем по другой схеме, нежели обычно. Зачастую мы с братом устраивали долгие дискуссии за столом о прочитанных книгах, о друзьях, о буднях в Академии и прочей ерунде. Трепались по часу, а в это время еда в тарелках остывала, а мама начинала нервно поглядывать на часы и закипающий в десятый раз чайник.

На сей раз нам довелось убедиться, что обеденные разговоры — черта семейная. И Элен может дать своим деткам в этом деле солидную фору, особенно если найдет подходящего собеседника — такого, как Северный князь. И все бы ничего, но они говорили о политике, в которой ни я, ни Хэл ничего не смыслили. Так что нам с братом оставалось только сидеть над опустевшими тарелками, дожидаясь десерта — пока у мамы и Ксиля не иссякнет поток красноречия, на чай с пирожными рассчитывать не приходится.