Тонкий мир - [36]

Я улыбнулась. Князь, устроившийся на полу в позе лотоса и рассуждающий о всякой ерунде с видом философа, выглядел очень смешно… и, бездна, так привычно!

— Забывать что-то всегда неприятно, даже с такой «страховкой», — пояснила я, повеселев. — Да и переезды надоели уже. Последние два года только и делаю, что мотаюсь по миру!

— И это ты называешь «мотаться»? — усмехнулся князь. — Ну-ну. По три-четыре месяца жить на одном месте — все равно, что не уезжать никуда. Где ты побывала, давай-ка посчитаем… Академия, Дальние Пределы, Заокеания, логово ведарси в горах… Все?

Медитативный процесс запихивания вещей в рюкзак шел уже в четыре руки.

— Ты еще не забудь побережье, Пограничный и Замок-на-Холмах, — азартно возразила я, выгребая из косметички половину содержимого. Вряд ли мне у Дэйра понадобятся полузасохшие лаки, а шампунь и вовсе лучше позаимствовать аллийский. — В Замок после знакомства с белобрысыми родственничками Феникс я ездила чуть ли не каждый месяц. Сначала были разборки с базой, которую мы с Феникс случайно разрушили, потом у Риан правнук родился и нас на праздник позвали, а еще Элен пригласили опытом обмениваться на…

— Шабаш? — с готовностью подсказал Максимилиан, пытаясь незаметно вытащить из рюкзака мои любимые драные джинсы и запихать их под ковер. Я показала князю фигу и демонстративно сложила их обратно. Он сделал вид, что ни при чем тут, но стоило мне отвлечься и потянуться за стопкой футболок, как драные джинсы опять исчезли, на сей раз — бесследно.

Ну и пусть их. Потом найду.

— Не на шабаш, а конференцию, — грустно поправила я. — Это равейн-одиночек, не соберешь, они живут уединенно, как сказочные ведьмы. Но исследовательницы-алхимики и мастера амулетов, вроде Элен, — другое дело. Хотя, конечно, на обычные магические конференции такие встречи похожи мало. Раз в квартал алхимики и мастера амулетов обязательно собираются у кого-нибудь дома, хвастаются достижениями, обмениваются редкими ингредиентами и рецептами, поглощают литры чая и кофе, сплетничают до посинения… Мама все время приезжает злая, но довольная, и дня на три закрывается в лаборатории.

— Откуда столько сарказма в твоем нежном возрасте? — хмыкнул Максимилиан. — Думаешь, на человеческих, гм, «научных съездах» что-то иное происходит? Абсолютно то же самое, уверяю тебя. Хвосты друг перед другом распускают, банкеты устраивают… Разве что рецептами не меняются. Боятся, что кто-нибудь открытие себе присвоит.

Я погрустнела. С темной стороной научной жизни мне уже пришлось столкнуться.

— Присвоение открытий? Этого и в магическом обществе хватает. В Академии Рэмерт чуть не лишился должности, защищая мое право на разработку противоядия… — пальцы машинально погладили браслет. В последние дни Мэйсон все реже выходил на связь, погруженный в загадочные проблемы личного характера, о которых предпочитал не распространяться. Настроение некроманта в краткие минуты нашего общения скакало от эйфорически радостного до обреченно унылого. На мое язвительное замечание о том, что такие перепады свойственны, скорее, беременным женщинам, Рэмерт с подозрением уточнил, правда ли я не в курсе его «тайны», чем только сильнее разжег любопытство. — Знаешь, из всех моих путешествий поездка в Академию была самой неприятной. Ну, сказалось еще, наверно, то, что я в первый раз из дома уезжала.

— К этому быстро привыкаешь, — задумчиво заметил Максимилиан, и на лицо его словно тень набежала. — Последние две тысячи лет я практически никогда не проводил в своем родном замке больше, чем несколько дней в году. Все время ношусь, как угорелый, между резиденцией Северного клана, поместьем Тантаэ, сотней приятелей по всему свету и параллельно развлекаюсь стычками с Орденом… Правда, не так давно это совершенно перестало быть забавным, — нахмурился он. — Я инквизицию имею в виду. Чувствуется какая-то… одержимость. Раньше смотрители исполняли роль правового регулятора. Вроде как «магическая полиция». Ловили злоупотребляющих своей силой колдунов, не давали наводить на людей порчу, уничтожили съехавших с катушек монстров…

Я раздраженно дернула молнией, застегивая значительно полегчавшую косметичку. В голосе князя мне послышались уважительные интонации.

— Тебя послушать, так Орден — белый и пушистый, а так же светлый, чистый и вообще образец вселенского добра, — сердито проворчала я, задвигая на задний план воспоминания о том, что еще недавно мне в голову приходили похожие мысли. — А сколько судеб поломали эти милашки в балахонах — можно забыть?

Максимилиан неторопливо уложил пакет с моими свитерами в рюкзак и потянулся за следующим свертком.

— Найта, никто не говорит, что все действия инквизиции — благо. У меня самого к смотрителям крупные счеты. Но ведь Орден и пользу приносил, не находишь? Помнишь его девиз?

— «Контроль над магией есть созидание порядка», — процитировала я самое любимое высказывание инквизиторов и вынужденно согласилась: — Да, порядка раньше было больше. Но мне показалось, Ксиль, что с какого-то момента эту фразу в верхах переиначили. «Контроль над миром и созидание кошмара» — вот чем теперь занимается Орден. Ты же не будешь спорить, что… Максимилиан?