Тонкий меч - [17]

— Нет! — крикнул я и бросился вниз к опорам моста, но поскользнулся, упал и покатился по склону. Я здорово ударился о землю, у меня сбилось дыхание, но все-таки я сразу вскочил на ноги и подбежал к воде.

— Трине! — я вглядывался в несущуюся мимо реку. — Трине, где ты?

Никакого ответа. Моего друга нигде не было видно. Я побежал вдоль берега. Слезы, застревая в горле, мешали дышать, так что я уже сам не разбирал, что кричу.

— Милый Трине, покажись!

Что это мелькнуло вон там, у камней, торчащих из воды? Не он ли вынырнул на миг?

Я отвязал мешок и вошел в воду. Поток сразу потянул меня. Течение было очень сильное, но я удержался на ногах, добрался до камней и уцепился за них. Не разжимая рук, я шагнул по мягкому глинистому дну туда, где глубже.

Наконец я снова увидел Трине, теперь я был уверен: это точно он. Я поспешил к нему и крепко схватил.

— Я тебя нашел!

Но только я перестал держаться за камни, как течение с такой силой подхватило меня, что я не устоял. Ноги засосало глинистое дно, и не успел я и пикнуть, как оказался под водой.

Я выпустил Трине и завертелся в черном холодном водовороте. Я не знал, где низ, где верх, вокруг была лишь вода. Неумолимая бурлящая вода, которая вертела мной как хотела. Хватка реки становилась все крепче, словно она пыталась раздавить меня. Так я долго не выдержу!

Я почувствовал, что зацепился за что-то. Может, за ветку? Я бешено замолотил ногами, завертелся всем телом, чтобы как-то вырваться, но не смог освободиться. В отчаянье я открыл рот и втянул воду вместо воздуха. «Все, теперь мне крышка», — успел я подумать. Вот теперь Господин Смерть придет и за мной и заберет к себе. А моя оболочка так и останется тут в реке, покачиваясь в волнах, пока в конце концов не соскользнет с сучка и не уплывет в море. И папа будет изо дня в день сидеть на крыльце, напрасно ждать меня и плакать. А Нинни примется лизать ему щеки, но так и не сможет утешить. Самое ужасное то, что папе не будет ни в чем утешения.

Нет, Господину Смерть меня не получить! Так просто я не сдамся! Я ощутил прилив сил, забарахтался еще отчаяннее и вдруг нащупал какую-то опору. Оттолкнувшись, я выплыл на поверхность и ухватился за ветки ольхи — те самые, за которые зацепился курткой от пижамы. Держась за них, я выбрался на берег. А уж там упал на колени, и вода хлынула из меня как из кувшина. Она текла и текла, словно я выпил половину реки. Когда наконец поток иссяк, я поднялся на дрожащих ногах. И представьте — какое везение! Чуть поодаль на четвереньках стоял Трине. Изо рта и пятачка у него хлестала вода. Я бросился к нему и обнял.

— Ты цел!

Трине застонал и закашлялся. Наконец вся вода вытекла из него, и он в изнеможении опустился на землю.

— Тьфу! Это был настоящий кошмар! — пробормотал Трине, дрожа всем телом.

Он сидел, обхватив колени руками, бледный и промокший до нитки.

— Зачем ты бросился в реку? — спросил он.

— Чтобы спасти тебя, конечно.

— Почему?

— Почему?!

Не знаю, разозлился я больше, чем огорчился, или наоборот.

— Ты едва не утонул! — сказал я. — Ты мог умереть!

Он покачал головой.

— Нет, я не могу умереть. Я же тебе говорил.

— Ах да… А чего же ты тогда так перетрусил? Там, на мосту?

— Ну, там же было высоко! А я боюсь высоты, — объяснил он.

Я надолго задумался, пытаясь понять, что именно произошло.

— Но я видел, как ты тонул… И что ты тогда чувствовал?

Он пожал плечами.

— Было мокро.

— А дышать ты мог?

— Нет, ясное дело, не мог. Под водой ведь нельзя дышать.

Тогда я снова задумался, а потом спросил:

— Что будет, если ты, например, порежешь палец?

— Будет больно, конечно, — ответил он.

— А если ты горло себе перережешь, что тогда?

— Ну, кровищи будет много.

— Но ты не умрешь?

— Нет.

— А если упадешь со скалы высотой в несколько сот метров?

Трине поежился.

— Прям мороз по коже. Я наверняка переломаю ноги и руки.

— И шею?

— Возможно.

— Но не умрешь?

— Нет. Но придется довольно долго полежать в кровати с шиной на ноге.

Я посмотрел на черную ленту реки. Теперь она казалась такой спокойной, такой безопасной. Красивая водная гладь, скрывающая ужасные бурлящие глубины.

— А что случится, если ты заболеешь? — допытывался я.

— Заболею?

— Ну, вдруг у тебя появится комок в теле, который нельзя убрать.

Он улыбнулся так, будто я сказал что-то невероятное.

— Его можно будет убрать.

— Но если он слишком большой?

— Каким бы большим он ни был, надо будет просто выскоблить все до конца, — сказал Трине и развел копытами. — Если нельзя умереть, значит нельзя.

— Понятно.

— Конечно, мне потом придется полежать, чтобы как следует поправиться, — добавил он. — Я, может, не сразу встану на ноги и пущусь в пляс. Слушай, а мы все-таки пересекли границу!

И он расплылся в своей очаровательной улыбке, а потом принялся толкать меня копытцем в плечо, словно хотел сказать: ну и молодцы мы с тобой, верно?

Вересковая пустошь

— Разве это нормально, если не можешь умереть? — спросил я.

Мы уже изрядно углубились на территорию Спарты. Пейзаж изменился. Лес расступился, а почва стала беднее. Мы шагали по широкой пустоши. Иногда продирались сквозь заросли кустарников, иногда выходили на лужайки. Трава на них росла красно-коричневая, словно выгорела. Воздух был свежий и приятный.